«Как Надю забрали, кошка, которую она принесла, ушла, а второй кот умер через несколько дней. И козочек я своих на днях зарезала, сердце кровью обливалось: прихожу домой — а они все лежат, еле дышат, отравились чем-то, что ли. Совсем мой дом опустел», — Светлана, мама Надежды, только что вышла со свидания с дочерью. Наде предъявили обвинение по 228-й статье УК и, несмотря на беременность, посадили в СИЗО №1 Новосибирска, хотя могли бы и отпустить до приговора под подписку о невыезде.

Надя очень хотела этого ребенка, долго не могла забеременеть. «У нас же папа умер недавно, и после похорон на поминках я ей говорю: «Роди ты мне внука, чтоб на деда был похож». И раз — сразу беременная, — говорит Светлана. — Такое счастье — и такая беда, все вместе».

По закону (ст. 30, ФЗ №103 «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»), подозреваемые и обвиняемые женщины могут находиться в СИЗО с детьми, пока тем не исполнится три года. Кроме того, у беременных и «детных» должны быть улучшенные материально-бытовые условия, они должны получать медицинскую помощь и улучшенное питание. И вот со всем этим, уверяет старшая сестра Нади Анна, в СИЗО-1 большие проблемы.

Дверь в одну из камер СИЗО №1Фото: Наталья Гредина/Тайга.инфо

Первое свидание с родными беременной Наде дали «в порядке исключения» только месяца через три после ареста. Тогда-то она и рассказала все матери и сестре. «Всего две или три девушки в положении в СИЗО — не так уж много, чтобы не было возможности поместить их в отдельную камеру или организовать быт по-другому, тем не менее она и еще одна беременная девушка содержались в обычной камере с еще тремя, — пересказывает Анна. — Никакого дополнительного питания, мяса, яиц нет, никаких витаминов не дают, только подобие сока, в котором зеленый осадок выпадает, да еще литр молока недавно начали давать, а до этого поллитра давали. Ни о каком твороге, сыре речи не идет».

В 30-градусную жару в камере была такая духота, что беременные чуть не падали в обморок, маленькие форточки и вентиляция не справлялись. «Прогулки — тоже проблема. У них камеры на седьмом этаже, и их один раз в день с седьмого этажа заставляли ходить пешком вниз, а потом вверх, — говорит Анна. — Они ругались-ругались, вроде гинеколог добилась, чтобы их на лифте возили».

Но самым непостижимым для Анны, самой матери маленькой дочки, оказались не бытовые тюремные неудобства, а то, что ребенка, по словам сестры, у нее отберут сразу после рождения, и до этапа она его не увидит: «Я ей говорю, что вещей ей до полугода целую гору привезла. А она мне: «Да какие вещи, нам гинеколог сказала, что когда ребенок рождается, его забирают на месяц на обследование, на карантин — такие порядки»».

По словам Анны, Наде предлагали еще один вариант: чтобы ребенка до этапа или даже до конца срока забрали родственники. Но Надя хотела, чтобы малыш остался с ней хотя бы до положенных законом трех лет. Поняв, что СИЗО просто морочит Наде голову, чтобы та даже не думала, что ребенок может расти с ней в тюрьме, ее семья решила поднять шум в прессе и стала писать жалобы в прокуратуру, ГУФСИН и региональным уполномоченным по правам ребенка и человека. Им помогала создательница программы «Тюремные дети», правозащитница Мария Ноэль, сама несколько лет назад родившая ребенка в тюрьме: «Мало того, что обвиняемый — это пока не преступник, и его можно не держать под стражей, так Надю еще и лишают права находиться рядом с ребенком. Такого уже много лет действительно нет почти нигде, куда заходит нога приличного прокурора по надзору. Но периодически такой адок вскрывается. СИЗО удобно ребенка просто унести за пределы, от этого у изолятора тупо снимается головная боль с проверками, оборудованием камеры, едой и прочим».

«Если она его в первый раз на руки возьмет перед этапом, и тут же надо будет собираться с ним в колонию, это как вообще? — объясняет мама Нади. — Сколько суд еще будет идти, кто знает, а какие она будет испытывать материнские чувства, если его через несколько месяцев ей отдадут?»

Старшая сестра Нади с матерью согласна: «Когда Надя забеременела, такая радостная была. А потом вот начудила немножко. Или множко, сейчас не об этом. Но ребенок — это очень большой шанс для женщины встать на путь истинный, и она не хочет от него отказываться».

***

Ребенок должен был родиться в сентябре, но появился на свет в начале августа. Сразу после родов Надю увезли обратно в камеру, а сын остался в роддоме. Она не успела даже заметить, с волосами он родился или лысенький. Когда в следующий раз она его увидит, никто не сказал. Стараниями Анны и Марии Ноэль сразу же появились и первые публикации в СМИ. Утром после новости о том, что в новосибирском СИЗО №1 у заключенной отняли ребенка, к Наде приехала уполномоченная по правам человека по Новосибирской области Нина Шалабаева (хотя обращение к ней было написано двумя неделями раньше).

«Я побеседовала с гражданкой, от нее не было никаких жалоб на СИЗО, а было от ее сестры. Для гражданки самой были неожиданностью некоторые указанные в жалобах пункты. Вентиляция в камере есть. Питание нормальное. Лифт работает, — заявила Шалабаева. — Ребенок пока в роддоме, потом его в детскую больницу положат для обследования, а потом он будет находиться в СИЗО с мамой, никто его не отнимает. Мама уже написала на имя начальника изолятора, чтобы ребенок с ней был. Там уже содержится одна женщина с ребенком в прекрасных условиях, но я еще раз им сказала, чтобы маме и ребенку были созданы условия. На всякий случай, должность у меня такая».

Шестиместная камера, в которой содержится НадяФото: Наталья Гредина/Тайга.инфо

Следом отреагировали в ГУФСИН: собрали пресс-конференцию в СИЗО №1, чтобы показать эти самые прекрасные условия и объяснить свои действия. У входа в СИЗО к журналистам обратился старший прокурор отдела по надзору за соблюдением законов при исполнении уголовных наказаний прокуратуры Новосибирской области Андрей Ершов.

«Сегодня в ходе ежемесячной проверки, которая систематически проводится прокуратурой в следственном изоляторе, наряду с прочими вопросами я встретился с гражданкой, содержащейся под стражей, сестра которой инициировала размещение в Интернете публикаций о том, что нарушаются права беременных женщин, и что нету возможности им в СИЗО содержаться совместно с детьми, — отчеканил прокурор. — В ходе моего общения с этой гражданкой она пояснила, что претензий к СИЗО по вопросам ее медицинского обеспечения, по вопросам материально-бытового обеспечения, питания, прогулок и так далее у нее не имеется».

Все условия в СИЗО-1 для совместного пребывания там матери и ребенка есть, подчеркнул он, а оснований для прокурорского реагирования — нет.

Про условия, которые есть, говорил и главный медик регионального ГУФСИН Максим Дубин. Он, в общем, не отрицал, что все готовы, как и положено по закону, поселить в СИЗО новорожденного с заключенной мамой и обеспечить им необходимую медпомощь и условия (как минимум, подразумеваются ванночка и детская кроватка), но от себя добавил: «Чисто по-человечески я считаю, что нет такой великой необходимости содержать ребенка в пенитенциарном учреждении, если есть родственники».

Его коллега Лариса Макаренко, начальник отдела специального учета медико-санитарной части №54 Федеральной службы исполнения наказаний, уверена, что нахождение ребенка в СИЗО повредит, в первую очередь, самому ребенку, да и вообще неудобно. «Мать содержится под стражей, с ней проводятся определенные следственные действия. Она выезжает на судебные заседания и должна ехать с ним, она же не оставит его одного в камере, — убеждала журналистов Макаренко. — На начало сентября у нее назначено судебное заседание, ребеночку будет всего три недели. Она с ним будет ехать в автозаке, это же не маршрутное такси, там мужчины курят».

Суета вокруг Нади и ребенка казалась им откровенно лишней. «Спроецируем ситуацию: есть родственники, которые могут ей помочь, — напирал Дубин. — Мое личное мнение: СИЗО — это не детский санаторий, как бы мы ни хотели тут создавать условия. На ранних стадиях все эти передвижения матери будут не столь полезны ребенку».

Чтобы развеять сомнения в том, что условия в изоляторе прекрасные, тюремное начальство устроило журналистам экскурсию по СИЗО, показав камеру, где содержится Надя, пока та была на свидании с мамой.

Камера на шесть человек оказалась чистой и довольно просторной, стены — со следами свежайшей побелки, будто готовились к приходу гостей, кровати — обычные, не двухъярусные. Пока фотографы и операторы снимали интерьеры, женщины стояли в коридоре лицом к стене. Потом журналистов повели показывать прогулочные дворики. Один из них как раз предназначался для прогулок с детьми: около 15 квадратных метров, белые стены, черное резиновое покрытие под ногами, лавочка и мусорка, крепко привинченные к полу, и деревянная песочница единственным ярким пятном под небом в клеточку. Даже с песком и совочками-формочками внутри. Все условия, чтобы не хотеть попасть сюда никогда, — ни одной, ни с ребенком.

В этом крыле СИЗО недавно прошел ремонт, работники тюрьмы им очень гордятсяФото: Наталья Гредина/Тайга.инфо

Заметивший произведенный эффект Дубин снова завел шарманку про то, что тюрьма — не место для ребенка: «Если есть бабушка, сестра, которая поднимает всех на уши, достаточно просто дождаться срока осуждения и отправки ее в колонию, там совсем другие условия, там и деревья растут, там ребенок будет не один, а с такими же детишками и при воспитателе гражданском. Я сторонник даже того, что, если нет родственников, или они не хотят брать, то лучше отдать до этапа в Дом малютки, там нянечки, воспитатели».

Потом, размышлял тюремный медик, мама заберет ребенка с собой, если он ей нужен. «Маленькому ребенку не столь важно окружение, сколько условия. Даже вскармливание грудное-не грудное — все это решается смесями. Не все же сто процентов детей на грудном вскармливании и в нормальных семьях. Но если она настаивает, то мы условия создаем. А почему она настаивает? Потому что ребенок в руках — это облегчение условий содержания. Максимальное. Я считаю, что это просто спекуляция человеческая. Он ребенок, а не подследственный, почему он должен находиться в тюрьме?»

***

Слова Дубина про манипуляцию семью Нади просто взбесили. «Желание матери быть с ребенком — не манипуляция, а нормальное человеческое чувство. Давайте, может, у всех матерей будем отнимать грудничков на месяц на обследование или чтобы откормить, ведь что же ему нужно, младенцу, правда? — кипятится Анна. — Дал бутылку молока, завернул потуже, положил в боксик и пускай себе лежит, орет. Придет время кормления — покормим! Это очень жестоко как по отношению к матери, так и по отношению к только рожденному человечку».

Как Надя попала в плохую историю, Анна точно не знает, а мама говорит, что «все решило окружение». Но что бы ни натворила Надя, она «не дурочка и не пропащая», уверена Анна. «Она очень хочет быть с ребенком. Они ее там сначала напугали условиями, она запаниковала — говорила нам, мол, заберите его сразу как родится, свяжитесь с отцом, — вспоминает старшая сестра. — А с отцом она давно не общается, он вроде интересовался беременностью, а когда ее посадили, исчез. А потом она передумала: «Нет, я от него не откажусь». Плачет и плачет постоянно. И я реву».

Ребенок один, без мамы, уже две недели. «Груди у нее сейчас, конечно, молоком разрывает, — рассказывает Светлана. — Я говорю ей: «Сцеживай». Она мне: «Мам, месяц сцеживать? Я так умру». А ребеночек-то сам возьмет грудь после месяца бутылки?» Но пока она передала дочери в тюрьму молокоотсос, возможно, удастся сохранить лактацию.

А то, что ни прокурору, ни омбудсмену Надя не подтвердила того, что ее старшая сестра написала в жалобах, мама объясняет просто: «Ей же с ними сидеть еще. Она объяснительную написала из-за публикаций в интернете, что претензий не имеет к СИЗО. Я ее спрашиваю: «Надь, честно скажи, тебе мясо и фрукты давали?» Она посмотрела на меня, как на идиотку».

Развлечения для детей в прогулочном дворике СИЗОФото: Наталья Гредина/Тайга.инфо

«Что ответит запуганная женщина в стрессе на вопрос, есть ли у нее претензии? — оправдывает Надю сестра. — Конечно, первая реакция, особенно, когда не знаешь о том, что родственники подняли шум: «Нет претензий». А уполномоченной или прокурору нужно было спросить: «А что ты, Надя, кушала вчера и сегодня? Дают ли тебе фрукты? Как часто вам дают мясо? Сколько раз в день вы ходите на прогулки? Какие-то витамины тебе дают?» Никто этого не спросил. Никто не хочет слышать о реальном состоянии дел».

Заключенных, разумеется, запугивают и обещают проблемы, комментирует Мария Ноэль, сама прошедшая этот путь и знающая его до мелочей: «Это понятная обработка, и надо обладать недюжинной смелостью, чтобы бороться за свои права в женской тюрьме».

Журналистам тюремные медики заявили, что выписка ребенка — не их компетенция, это виднее врачам в детской больнице, куда он попал «на обследование». Надиным же родным они сказали, что ребенка вернут примерно через месяц. Что можно месяц в больнице делать с ребенком, который чувствует себя нормально, как передали Наде и ее маме, для всех — загадка.

«Надя сейчас, конечно, с ума сходит. Нет, она вообще молодец у меня и оптимистка. Да и я ее не брошу, если осудят и отправят в Челябинск (в Челябинске находится колония для женщин с детьми. — прим. ТД), поеду с ней. До трех лет сын с ней в колонии побудет, а потом посмотрим. Я шучу про него: «Данилка-мастер, в Челябинск поедешь?» Данилкой назвали — имя красивое, — улыбается бабушка, еще ни разу не видевшая внука. —  Я себе не могу взять его по состоянию здоровья, но в любом случае ни в какой Дом малютки мы его не отдадим. А то, что дочка у меня немножко бесхарактерная, так сейчас будет жить по режиму, по норме, по форме — характер воспитается, куда деваться».

***

Адвокат по назначению, который работает с Надей, по словам Анны, скорее помогает прокурору, чем защищает обвиняемую. Сейчас действия сотрудников СИЗО будут оспаривать адвокаты по соглашению, которые надеются восстановить права Нади и ее сына в суде районного уровня, но готовы, если потребуется, дойти и до Европейского суда по правам человека.