Фото: Антон Климов для ТД

Марина мечтала, чтобы ее ребенок вырос особенным и знаменитым. Но у нее родился сын с синдромом Дауна, и теперь Марина хочет, чтобы он стал как все

Собрано
1 695 939 r
Нужно
1 660 171 r

Сбор средств окончен

«Мамаша, а что вы не сказали, что Дауна ждете?» — с претензией спросила Марину акушерка через пять минут после рождения Семена.

Беременность шла идеально. Все месяцы Марина Боровская чувствовала себя счастливой, бодрой и полной сил. Семен родился недоношенным, в восемь месяцев, Марина даже не успела собрать тревожный чемоданчик. Рожать было больно, но не страшно.

— Ну что? Отказываться будете? — вместо сына Марине принесли бумагу на подпись.
— Нет.
— Ну, подумайте.

Анализы еще не были готовы, и Марина изо всех сил верила, что врачи ошиблись и у сына нет синдрома Дауна. Ведь Семен — вот он, теплый, живой, родной, ножки-ручки, улыбается, такой же, как все младенцы. Только что грудь не берет.

Марина с сыном
Фото: Антон Климов для ТД

Уже дома Марина зашла в интернет и нашла у сына все признаки. Плоский затылок, маленький носик, высунутый язычок, короткие пальчики на руках и ногах. «А еще я стала рассматривать его ладошки. Было написано, что у детей с синдромом Дауна сплошная линия через всю ладонь. У Семена такой не оказалось. Зато она есть у меня».

Как перевести «неопределенность»

Марина родилась и выросла в маленьком городке под Читой. Ее, младшую из трех сестер, любили, обожали, зацеловывали. Все самое вкусное и красивое — всегда Марине. В школе успевала все: и пятерки получать, и на дискотеки ходить. Маринин портрет висел на доске почета, а мама в старших классах перед очередным родительским собранием ворчала: «Да что туда ходить, опять тебя хвалить будут!», но ходила, слушала, гордилась.

А потом, получив золотую медаль, Марина поехала поступать в институт в Чите и провалила вступительный по английскому. «Тема была „Прошлое, настоящее и будущее России“. Я ответила на все вопросы, и мне экзаменатор задает последний: „Как сказать „Будущее России неопределенно“. И я забыла! Я никак не могла вспомнить это слово — „неопределенный“. Но теперь я никогда его не забуду. Indefinite! И все, мне поставили четыре, я не поступила. Я для себя это называю „сбили корону“».

Вышла с экзамена в слезах. Это был крах самооценки. Марина мечтала учиться на переводчика, а теперь ей предстояло с поражением вернуться в городок, где все считали ее самой лучшей. Через год Марина уехала в Иркутск и там закончила с красным дипломом колледж по специальности «менеджер», поступила в институт, пошла работать, но стать переводчиком так и не смогла, да и не хотела.

Марина едет после работы домой
Фото: Антон Климов для ТД
Марина живет в недавно построенном районе на окраине города
Фото: Антон Климов для ТД

Рождение сына с синдромом Дауна стало второй историей в жизни Марины, когда у нее не получилось быть идеальной. «К тому, что может родиться несовершенный ребенок, я была не готова вообще. Он должен был быть идеальным. Отличником. Я думала, может, он кем-то известным будет и я буду как мама интервью давать. Все обычные, а он особенный. В чем — не важно. Я была готова дать ему выбор, лишь бы он выделился из серой толпы! Ну вот он и выделился».

Первый месяц жизни Семена Марина проплакала. «Я увидела, что он другой, неидеальный, несовершенный. Думала — что это значит, я не такая, я что-то не так сделала, во мне косяк. Думала — может, нагрешила? Думала — виновата, ошиблась где-то». Марина винила себя в том, что принимала противозачаточные, что в 20 лет сделала аборт. Думала, что сын с синдромом Дауна — это наказание.

Что люди подумают

В маленьком городке, в семье Марины, мама которой — учитель начальных классов, человек строгий и конкретный, принято было не выносить сор из избы, все трудности оставлять внутри дома и себя, а людям показывать картинку правильной жизни, в которой всем все удается.

Поэтому, когда родился Семен и Марине в роддоме хотелось плакать и кричать от страха и неизвестности, она не могла себе этого позволить и выглядела самой спокойной и счастливой.

Дети играют в шкафу
Фото: Антон Климов для ТД

Поэтому, когда пришло время выходить с Семеном на детскую площадку, Марина думала не о том, как там будет ее сыну, а о том, что подумают о ней другие родители.

«Это было одной из фобий: мы же выйдем в общество, а мне будет стыдно. У нас же есть понятие, что несовершенные дети рождаются у антисоциальных личностей, у наркоманов. Я думала, что и обо мне могут такое подумать. Боялась, что мне будет больно».

Поэтому однажды на детской площадке, когда Марину спросили, сколько лет Семену, она соврала, снизила возраст на полгода, чтобы не спрашивали, почему он не умеет то, что умеют в его возрасте другие дети. Первыми ее чувствами за сына в обществе были чувства неловкости и вины.

Совместное купание Семена и Степана
Фото: Антон Климов для ТД
Семен с мамой
Фото: Антон Климов для ТД

А потом, когда Семену было полтора года, Марина пришла в психологическую группу для родителей детей с синдромом Дауна в центр «Моя и мамина школа». И начала там о своих сложных чувствах говорить вслух.

Как у всех

«В группе мы часто обсуждаем агрессию. Я могу наорать на Семена и по попе шлепнуть! А потом ругаю себя, что с ним так нельзя, он же особенный. А психолог мне: „Почему ты считаешь, что это неправильно? Ты нормальный человек, ты имеешь право на агрессию“. И вот я уже думаю, что дети имеют право на то, чтобы напакостить. А я имею право разозлиться по этому поводу. Это домашние моменты — как у всех».

Чтобы было как у всех, Марине пришлось бороться. В первую очередь — за право Семена на обычный, а не коррекционный детский сад.

Семен некоторое время смотрит телевизор после ванны
Фото: Антон Климов для ТД

Заведующая сначала сказала спокойно: «У нас нет условий для вашего ребенка! Мы его не примем!» А потом стала угрожать, что заявит на Марину в комиссию по делам несовершеннолетних. Будто Марина, заведомо зная, что в саду нет специальных условий, требует принять ребенка в сад, подвергая его жизнь и здоровье опасности. Марина от такой наглости чуть не задохнулась.

Выручила снова «Моя и мамина школа». Ее директор, Лилия Викторовна Щеглачева, уже устроила в детские сады и школы десятки ребят с синдромом Дауна. На это потребовалось больше пяти лет борьбы и настойчивости. Лилия Викторовна приехала в тот самый детский сад и сказала заведующей: «Я готовлю доклад на региональную конференцию о проблемах получения образования для детей с ограниченными возможностями. Какие у вас проблемы с поступлением особенного ребенка в сад?» Проблем сразу не стало. Семена взяли. Это была вторая победа Марины и центра «Моя и мамина школа». Семен постепенно становился частью общества, а не изгоем.

Особенная мама

Семену уже четыре с половиной. У него есть родной брат Степан, ему два. Когда Марина принесла домой кулек со Степаном, Семен испугался и закричал. И долго-долго к Степану даже не подходил. А когда Степан подрос и стал ползать, они с Семеном подружились, и теперь их не разлучишь. Вместе рвут книжки, вместе истошно вопят, вместе воруют зефир со стола. А Марина за время особенного материнства, кажется, очень изменилась.

Братья Семен и Степан ужинают
Фото: Антон Климов для ТД
Семен, Степан и Марина играют
Фото: Антон Климов для ТД

— Я начала по-другому воспринимать то, что он особенный. Мне кажется, Семен просто ребенок, который рискнул, который осмелился родиться не таким, как все. Он осмелился таким быть! У него оказалось больше отваги. И другие люди не имеют права негативно воспринимать его за это. Я сейчас не чувствую, что Семен обиженный или ущербный, я не считаю себя несчастной мамой.
— А какая вы мама?
— Обычная мама. Но в чем-то особенная! Семен сделал меня лучше. Во мне было много пассивности, нерешительности, но ради Семена я упрусь локтями, расшибу все стены. Он мой потенциал отстоял.

Во мне было много нерешительности, но ради Семена я расшибу все стены. Он мой потенциал отстоял

— То есть у вас есть какое-то призвание?
— Да. Изменить отношение общества.
— Зачем?
— Я хочу. Например, у нас под Иркутском организовали деревню для особенных людей, это хорошо, но они все равно там изолированы. Мне бы хотелось, чтобы у моего сына была возможность работать, общаться со всеми, чтобы он мог себе позволить проехаться на общественном транспорте один и не получить взамен негатива. Я понимаю, что мне сложно будет его отпустить. Но я хочу с этим столкнуться в будущем. Пусть наступит момент, когда он сможет уйти от меня в собственную жизнь.

Семен
Фото: Антон Климов для ТД

Центр «Моя и мамина школа» в Иркутске сопровождает семьи, в которых родился ребенок с синдромом Дауна, с самого роддома. Психолог помогает родителям принять свои сложные чувства. С детьми занимаются логопед, дефектолог, психолог. В планах — создать сенсорную комнату, а большая цель — адаптировать особенных детей к самостоятельной жизни.

Пожалуйста, подпишитесь на ежемесячное пожертвование в 100 или 200 рублей в пользу «Моей и маминой школы»! Пожертвуйте двумя чашками кофе, чтобы Семен и десятки других детей с синдромом Дауна в Иркутске смогли научиться говорить, потом ездить в автобусе, а потом выросли и, как все мы, смогли построить собственную жизнь.

Сделать пожертвование

Вы можете им помочь

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!

Всего собрано
293 292 727
Текст
0 из 0

Дети играют в шкафу

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Марина с сыном

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Марина едет после работы домой

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Марина живет в недавно построенном районе на окраине города

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Дети играют в шкафу

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Совместное купание Семена и Степана

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Семен с мамой

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Семен некоторое время смотрит телевизор после ванны

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Братья Семен и Степан ужинают

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Семен, Степан и Марина играют

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0

Семен

Фото: Антон Климов для ТД
0 из 0
Спасибо, что долистали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Поддержать
0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: