Прочь с «графских развалин»
У социального сиротства в России почти всегда один сюжет: родители злоупотребляют алкоголем, их лишают родительских прав, дети попадают в интернат. Это первая серия. Во второй чаще всего эти дети вырастают, спиваются и теряют уже своих детей. Вырваться из этого замкнутого круга очень трудно, если перед глазами не было другого сценария жизни
«Пойду напьюсь», — Олеся вышла на крыльцо районного суда и закурила. Родительских прав на сыновей ее лишили. Два часа клеймили позором — инспектор по делам несовершеннолетних, участковый, соцзащита. Перечисляли, сколько предупреждений было вынесено, сколько раз ответчицу заставали в состоянии алкогольного опьянения, в каких условиях содержались дети, какой бедлам был в доме. Олеся сидела, понуро опустив голову. Слушать все это было невыносимо. А внутри разгорался злой огонек: «Ну, раз я такая, по вашим словам, безнадежная и ужасная, то к чему сдерживаться». Справку и характеристику от нарколога, что она закодировалась и мотивирована завязать со спиртными напитками, суд принял. Но дело уже было решено. Представители истца даже не стали дожидаться оглашения решения суда — и так все ясно. Кроме Олеси до самого конца в зале оставался лишь один человек. Именно он на ее залихватски-отчаянный крик о намерении срочно напиться, раз уж в нее трезвую все равно никто не верит, коротко бросил: «Зря».
Дочь Графини
Трудно не пойти по стопам родителей, когда родился в «звездной» семье. Олеся и не удержалась. Промчалась за 12 лет по тому же пути, что на ее глазах прошла мама. А мама у Олеси непростая — «Графиня», легенда небольшого городка. Знаменитая самогонщица. К статной видной даме по фамилии Графова прозвище «Графиня» приклеилось само собой. Семью Графовых в городе знали все. Олеся родилась в начале 80-х годов, спустя четыре года появился брат. Поначалу дела в «графской» семье шли неплохо. Хороший благоустроенный дом. Деньги от торговли огненной водой. Но потом Графиня не удержалась, подсела на собственный продукт и покатилась. Мужа выгнала, заподозрив в измене. Он мыкался, не раз просился вернуться, а потом жестко запил. И через несколько лет покончил с собой. Накануне приходил к соседям — просить денег опохмелиться. Соседке такие визиты уже осточертели, и она в сердцах бросила в него валявшуюся в коридоре веревку: «Иди — повесься, все равно толку от тебя никакого». Тот пошел и повесился в сарае за домом.
Светлого и радостного о детстве Олеся не помнит. Зато отлично помнит, как мама за любую провинность могла схватить ее, намотать на кулак длинные дочкины волосы и — хлоп лбом о дверь кладовки. Как запирала в темной комнате. Особенно доставалось, если не брала младшего брата с собой в девчоночью компанию, и тот прибегал жаловаться. Когда Олесе было 12 лет, Графиню и вовсе лишили родительских прав. Девочку забрала к себе тетя, а восьмилетний брат, дававший шороху всем уже в юном возрасте, попал в детский дом. Брать неуправляемого пацана к своим троим детям и Олесе тетя не решилась. Вернуть детей Графиня даже не пыталась. Снова в родительский дом Олеся вернулась уже взрослой, когда и ее жизнь покатилась не в ту сторону.
Закрутило, понесло
После школы Олеся поступила в училище и перебралась в общежитие. Поначалу прилично училась. Спиртное попробовала только на третьем курсе. Кто-то на вечеринку принес бутыль самогона. Выпила раз, второй, и понеслось. В веселом студенческом угаре вышла замуж, родился сын. Непросыхающее веселье сына с молодой женой и повисшим на шее младенцем свекрови не нравилось, и она добилась, чтобы сын дальше гулял один. А Олеся с двухлетним малышом вернулась в родительский дом, из которого ее увезли десять лет назад.
Дома все было по-прежнему. Куролесил вернувшийся из интерната брат. Графиня месяцами пропадала. Электричество отключили за долги. Олеся пыталась как-то наладить жизнь в таких условиях. За короткий зимний световой день наготовить, настирать, а вечерами сидеть при свечах. Графские хоромы превратились в графские развалины. Приличный дом в центре города мать потеряла, получив взамен халупу, в которую все и перебрались. Злачное место было на карандаше у полиции, и, когда в доме появился ребенок, Олеся с сыном тут же попали под пристальный контроль комиссии по делам несовершеннолетних. Олесе выносили предупреждения, временно изымали сына в приют, она брала себя в руки и, чтобы быть поближе к сыну, устраивалась работать в приют нянечкой. Заведующая, знавшая всю семью, не раз говорила Олесе, что нужно завязать, пока не поздно. Что она видит, что Олеся не безнадежная, у нее есть шанс на нормальную жизнь, нужно только сменить окружение. Ведь трудно удержаться, когда вокруг все пьют. То мать в запое, то брат в запое, все друзья выпивают.
Олесю надолго не хватало: сына возвращали, но вскоре все начиналось по новой. Свистопляска продолжалась десять лет. В разудалой компании Олеся вышла замуж второй раз и родила еще одного сына. «До того суда, когда меня лишили родительских прав, я все это всерьез не принимала. Держалась после предупреждения, переставали проверять — расслаблялась. Приезжали, правда, они всегда, как только выпью. Только первый глоток — сзади окрик. Участковый и инспектор пожаловали, — рассказывает Олеся. — Когда дома чистота, порядок, и все трезвые — они не приходят. Только понеслось — тут как тут». В один из таких загулов детей забрали окончательно. Осенью 2015 года, когда Олесю лишили родительских прав, младшему было два года, старшему 12 лет. Столько же, сколько Олесе, когда она осталась без мамы. Когда прозвучал приговор, ей в первый раз стало по-настоящему страшно. Страшно за детей, что они повторят их с братом судьбу. Олеся решила, что будет бороться за детей. Игры кончились.
После суда
Трудно переписать сценарий своей жизни, когда не видел иных сюжетов, а рядом нет людей, которые поддержат, поверят и протянут руку. Только злобный шепот вокруг: «Ну, чего от нее ждать, у нее и мать такая же». Олесе повезло: когда детей забрали, в комиссии по делам несовершеннолетних ей дали контакт психолога. Процедура сейчас такая.
Олеся говорит, что после первой встречи на вторую она не пришла, загуляла. Пришла только за пару недель до суда. Призналась, что хочет бросить пить, но никак не получается. Психолог убедил ее пойти к наркологу. Решила, ладно, ради справки для суда схожу, закодируюсь. Но с этого момента все перевернулось. «Надо было, конечно, раньше взяться за ум. Но я считала, что кодирование — это «фу». Захочу — сама брошу пить», — признается женщина.
Чтобы вернуть детей, Олесе пришлось, кирпичик за кирпичиком, перестраивать всю свою жизнь. Искать работу, жилье, в которое можно будет забрать детей. В «попоечной», как называет мамин дом Олеся, жить больше невозможно. Сняла комнату в доме у одинокой бабушки. На работу в детское кафе ее сначала взяли из жалости, потому что за нее попросили. Через несколько месяцев Олесю повысили, стали премировать, а спустя год директор не только написал хорошую характеристику для суда, но и сам пришел ее поддержать на заседании.
В январе 2017 года Олеся добилась восстановления родительских прав. И детей вернули. Она с гордостью показывает в телефоне фотографии сыновей. Вот с младшим в парке, а это с праздника в садике. А это с выпускного старшего в девятом классе. Зимой ему будет 16 лет. Осенью пойдет учиться в индустриальный техникум. Она очень боится, что сын может повторить ее судьбу, как она повторила мамину. Просила у детей прощения за то, как все получилось. «Младший не помнит ничего толком, а старшему всегда говорю: «Не пей, потом своих детей потеряешь»», — рассказывает Олеся.
Полевая психотерапия
«Когда ребенок попадает в детский дом из-за асоциального поведения родителей, когда вырастает в среде, где все вокруг пьют, он просто не знает иных механизмов расслабления, кроме алкоголя. И воспроизводит в своей жизни то, что видел сам. Если ему не прийти на помощь и не поддержать в трудный момент взросления, его собственные дети повторят его судьбу. Таких историй тысячи. Это замкнутый круг, который можно разорвать, только оказав поддержку», — рассказывает Евгений Смирнов, психолог благотворительного фонда «Константа». То, чем ему чаще всего приходится заниматься, Смирнов называет не психологией, а полевой психотерапией. Он убежден, что у Олеси хороший шанс эту цепь прервать. У нее получилось вырваться. Она не пьет уже почти три года. Если первое время Смирнов ее буквально за руку водил, и она звонила ему по любым мелочам, то сейчас справляется сама. Нашла дом для покупки, отстояла в суде свое право на материнский капитал, со своей небольшой зарплаты смогла накопить недостающую сумму. Добилась подключения газа и коммуникаций. Старается поддерживать маму и даже убеждает подруг завязать. Говорит, что это веселье на час, а утром оно сменится похмельем и безденежьем. Вспоминает, что сама не раз бывала в такой ситуации и знает, как тяжело остановиться. Сначала от Олеси отмахиваются как от назойливой мухи. Но она не обижается. Помнит, что вела себя точно так же. И знает, что утром ей скажут спасибо, за то, что остановила.
Олеся признается: без поддержки ей было бы очень трудно. И очень важно, что она не одна. Что рядом оказался человек не из ее круга, который в нее поверил. В трудную минуту к нему можно было обратиться за советом и моральной поддержкой, говорит про Евгения Смирнова Олеся.
Благотворительный фонд «Константа» единственный в миллионной Тверской области оказывает помощь семьям с детьми, оказавшимся в кризисной ситуации. Особая забота фонда — профилактика социального сиротства. Разлучить ребенка с родителями, сбившимися с правильного пути, очень легко. Гораздо сложнее помочь семье остаться вместе, встать на ноги и справиться с трудностями. Олесе, кроме поддержки психолога, «Константа» помогла частично погасить долги и сейчас помогает привести в порядок дом.
Ежегодно фонд оказывает поддержку 200 семьям с детьми, предоставляет юридическую, психологическую и гуманитарную помощь, давая им возможность выйти из кризиса, сохранить детей или вернуть их в семью. За семь лет работы фонд поддержал семьи, в которых растут почти две тысячи детей. Для индивидуального подхода к каждому случаю требуется слаженная работа команды — координатора проекта, социального работника и психолога.
Пожалуйста, поддержите работу фонда «Константа» любой посильной суммой! 50, 100, 200 рублей ежемесячного пожертвования — это чашка кофе, проезд на метро, но дети двухсот семей не будут разлучены с родителями, смогут остаться дома!
Вы можете им помочь
Помогаем
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
