Леня и кони
Алексею Ивановичу 74 года, но все зовут его Леня. Последние 15 лет его дом — это отделение сестринского ухода в тамбовской глуши. А когда-то у него было все — здоровье, жена и любимое дело — лошади. А потом постепенно он всего этого лишился
«Тогда и зарплата у нас была неплохая, 130 рублей, а в конце года нам выдавали вот по такой пачке денег, — Леня восхищенно раздвигает руки без пальцев, чтобы показать толщину денежной пачки. — Это все были призовые от наших скакунов. На весь Союз были известны, и за границей тоже».
Без службы
Леня родился в 1944 году в селе Лаврово Тамбовской области. Лавровский конный завод был известен на весь Советский Союз своими жеребцами. Основанный в 1814 году, это был крупнейший и старейший конный завод. Все в селе так или иначе были причастны к нему и к лошадям. Леня тоже, хотя работать там особо не стремился — он хотел стать военным.
Окончил восемь классов, пошел работать в колхоз разнорабочим. Потом в армию. Когда служил в Минске, его отправили в школу командиров взводов. Он окончил ее с отличием и в 1964 году стал командиром взвода разведки.
Отработал два года, его взвод был всегда на первом месте, все им были довольны. Но дома у отца случился инсульт, а у мамы были проблемы со щитовидкой, и Лене пришлось вернуться. «А как иначе. Семью нельзя оставлять». Военная карьера для него закончилась.
В родном селе Леня пошел работать, конечно на конезавод. Занимался лошадьми, был конюхом. Работа оказалась интересной, он часто ездил в командировки: в Вильнюс, в Таллин, в Одессу, в Киев — везде, где есть ипподром, Леня был.
«Наши лошади были лучшие во всем Союзе. Порода в основном была русская. Один был жеребец американский. Ох, а какие тяжеловозы были! Настолько сильные, что на них клещи постоянно ломались, приходилось железками укреплять. За нашими лошадьми очередь стояла даже за границей. За одного жеребца во Франции давали сто тысяч золотых рублей. Но мы не продавали. Лет шесть он у нас по стране ездил, выигрывал все призы, а потом, к старости, жил уже на конезаводе. Года четыре прожил, был легендой. Как-то раз заигрался в деннике и ногу сломал. Мы позвонили в Москву, в тот же день прилетели профессора, посмотрели, развели руками и сказали, что не получится срастить. Мы убили его током. Около конюшни вырыли могилу, поставили памятник. Солидный такой, рядом с могилой его отца, тоже хороший скакун был».
Без коней
Первая жена Лени начала пить, и он с ней разошелся. Женился во второй раз, и удачно. У жены уже была дочка Люда, и Леня воспитывал ее как свою. Все шло хорошо, пока в очередной командировке он не отморозил ноги.
«Я ехал с лошадьми в Новотроицк, это на границе с Казахстаном, — вспоминает Леня. — Была зима, жуткий мороз. В вагоне шесть лошадей и сено, поэтому топить буржуйку нельзя. Я спал там же, с ними. Они стоя, а я лежа на сене, укрывшись попонкой. Было холодно, но мне удалось уснуть. Проснулся — а ног не чувствую. Так пальцы потом и отрезали».
Работать с лошадьми Леня больше не мог, и его перевели в трактористы. Говорит он об этом как будто без сожаления. «Такова жизнь, ничего не поделаешь. На всех тракторах я работал: на немецкой косилке, на немецком прессе, на МТЗ, на свекольном комбайне, на катке асфальт катал и на пилораме пилил лес. А лес был ой-ой-ой, из Латвии. Он был весь в пулях, я только и делал, что пилы менял, потому что они постоянно ломались об пули. Там серьезные бои были в лесах во время войны».
Без жены
Так Леня и работал, и все было терпимо, но умерла жена. Ее дочь Люда к тому времени уехала в другой город, и Леня остался один. Начал пить. Продал дом и поселился вместе с соседом. А одним зимним вечером они выпивали в доме у друзей, потом Леня пошел домой, а варежки свои забыл. Пока шел до дома, упал в сугроб и уснул. Проснулся утром — все руки в волдырях. «Хотел было идти в больницу, а старушки соседки отговорили, мол, тебе там отрежут руки, а мы тебе мазями смажем, и все пройдет. Вот и не поехал. Мазали они, мазали, а потом руки почернели, и тогда меня забрали на скорой. И все равно отрезали».
Так постепенно Леня остался без всего — без лошадей, без семьи, без дома, без пальцев ног и рук. И без последней работы. Председатель колхоза, где Леня был трактористом, посоветовал это место в Сосновке. Туда берут всех, и Леню тоже взяли.
С опекой
«Центр инновации в социально-медицинском обслуживании «Опека» создает в Тамбовской области отделения сестринского ухода. Они работают как дома престарелых: уход постояльцам обеспечивают санитарки, врачи ведут медицинское наблюдение и лечение. Таких отделений на всю Тамбовскую область сейчас всего два. Одно из находится в селе Сосновка, где Леня живет последние 15 лет.
Лене здесь нравится. Он смотрит телевизор, ходит курить во двор. «Главврач у нас душка, такой внимательный. Вылечил меня от радикулита — за свои деньги привез какое-то дорогое лекарство из Тамбова. Всего три укола. После первого мне сразу поудобнело. А после третьего все как рукой сняло. С тех пор не болит».
Курить Леня пытался бросить, но пока не курил, поправился на 20 килограммов. «Это разве дело. Не дело. Я же в дверь так не пролезу, и вставать было тяжело, и ходить. Не, ну его. Лучше уж курить».
Зато пить совсем перестал. «Доктор наш был в отпуске, и я на рынок пошел — тогда еще мог ходить лучше. Иду я, а тут навстречу сосед, и позвал выпить. А там черт знает что было, самогон с каким-то стеклоочистителем что ли. Полдня я там сидел, еще ребята были. А на утро все болит, рвет кровью, ужасно. И подумал — и опохмеляться не буду, и пить не стану. С тех пор даже запаха спиртного не выношу. Это было 14 лет назад».
Отделение в Сосновке не получает государственной поддержки и существует за счет денег пенсионеров и благотворительных пожертвований. Стоимость одного месяца жизни здесь — 13 750 рублей. Эти средства уходят на базовое питание, медицинские препараты и зарплату персонала (10 человек, включая санитарок, повара и главврача, все получают по семь-восемь тысяч рублей). У многих стариков пенсия меньше, чем стоит проживание, однако сюда принимают всех, кто попросится. И денег «Опеке» постоянно не хватает.
Люда, которая Лене как дочь, хотела забрать его к себе. Она сейчас живет в Ставрополе, у нее двое детей. Но Леня отказался. «Зачем я ей нужен, только обуза. Старик, без рук, без ног. Я уж лучше тут. Да и вообще, скоро уже туда…»
Леня встает с кровати, обувает калоши и тяжело идет во двор. Ловко достает сигарету своими руками без пальцев. Закуривает: «Такие вот дела».
Фонд «Нужна помощь» собирает деньги на ремонт отделения. Зданию 70 лет, и ремонта здесь не было последние 40. Нужно отремонтировать душевую, двери в палаты, починить проводку и установить пожарную сигнализацию. Чтобы люди, которым больше некуда идти, жили здесь в минимальном комфорте и безопасности.
«Скоро уже туда, — повторяет Леня, докуривая сигарету. — А пока так». Он поворачивается и медленно заходит в старое здание в селе Сосновка Тамбовской области.
Даже небольшое ваше пожертвование поможет собрать нужную сумму на ремонт. Давайте вместе сделаем это простое и важное дело для людей, чья жизнь сложилась менее удачно, чем наша.
Вы можете им помочь
Помогаем
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
