Я стоял около большого белого здания, сильно выбивающегося из череды серых домов Калькутты. Найти его было несложно, любой рикша в этом индийском городе знает, где жила Тереза, мать Тереза, святая Тереза Калькуттская. Тут на нее молятся, и вовсе не потому, что в 2016 году Ватикан причислил ее к лику святых. Если честно, о матери Терезе я слышал довольно мало до прочтения статей в СМИ с критикой ее деятельности, в основном за неэффективное использование пожертвований и за сомнительные политические связи.

Мать Тереза, в миру Агнес Гондже Бояджиу, — католическая монахиня, почти всю жизнь прожившая в Калькутте, где работала, помогая бедным и больным. Она умерла 5 сентября 1997 года. После ее ухода осталось довольно большое наследие, мне было важно увидеть его своими глазами. Когда я приехал в Калькутту, у меня был только адрес дома милосердия и никаких предварительных договоренностей.

Главным детищем Терезы стала монашеская конгрегация Сестер миссионерок любви — в католицизме так называют монашеское объединение, у которого нет статуса ордена. Целью конгрегации, основанной матерью Терезой в 1948 году, стала помощь обездоленным в Калькутте. Ее сестры оказывали и оказывают помощь независимо от национальности и вероисповедания. Устав конгрегации сестер написала сама мать Тереза. Она сформулировала для сестер четыре обета: послушание, милосердие, бедность, служение беднейшим из бедных. Монахини должны жить настолько аскетично, насколько живут их подопечные. Со временем монахинь становилось больше, их деятельность распространилась на другие города Индии, а потом и по всему миру. На 2018 год конгрегация насчитывала в своих рядах более пяти тысяч монахинь с более чем сотней домов милосердия. Главный дом милосердия сестер — в Калькутте, в него я и приехал.

Я вошел, меня встретили две маленькие женщины около входа и попросили подождать окончания утренней молитвы. Через некоторое время меня отвели к сестре Лучии, которая дает благословения. Я снял обувь и прошел по белому коридору мимо могилы Терезы, у которой молились несколько приезжих — это единственное место в доме милосердия, доступное для посещения публики. Белоснежные одежды сестер, собиравшихся в покои после молитвы, сливались со стенами в волны белого цвета. Сестры живут действительно очень аскетично, как и положено по их обетам. Книги и молитвы, молитвы и книги.

За следующую неделю я посетил два главных хосписа конгрегации, в которых сестры работают с утра до вечера. В Калькутте живет больше пяти миллионов человек, а два сестринских хосписа — единственные учреждения, где терминальным больным могут оказать помощь. Для всех пациентов, конечно же, места нет, хосписы вмещают только по сто человек каждый и принимают на дневной стационар еще несколько десятков нуждающихся в экстренной помощи. Наверное это может произвести тяжелое впечатление на людей, не знакомых с жизнью в Азии: жара в 35 градусов, запах, от которого можно упасть в обморок, переполненные коридоры. Но сестры cовершенно невозмутимы и действуют очень быстро. Они носятся с лекарствами и водой по коридорам хосписа, только мелькают их белые одеяния — больные ждут помощи.

Я увидел девушку в перевязочной, которая скрупулезно обрабатывала тяжелейшую рану  на том месте, где раньше у пациента были глаза. Я подошел слишком близко, но меня как будто не заметили. Мое дыхание перехватило от запаха гноящихся ран. Я спросил имя сестры — она сказала, что ее зовут Моника и она приехала из Африки. Позади у нее четыре месяца, а впереди — еще восемь этой работы.

Больные проказой ждут помощи вместе со всеми. В хосписах сестер индийская стигма не действует. Здесь тех, у кого лепра, моют, разговаривают с ними и привлекают знающих специалистов к лечению этого хронического заболевания. Вопреки мнению многих, оно не исчезло в начале XX века, а до сих пор является глобальной проблемой в странах юго-восточной Азии. Я вспомнил случай, как в непальской колонии Хокана прокаженная попросила меня помыть ей спину. Я не смог этого сделать. Для подобной работы нужно мужество, полное отсутствие брезгливости и величайшая любовь к людям. Каждый пациент в хосписах получает что-то от сестер и волонтеров конгрегации, вне зависимости от национальности, вероисповедания, диагноза. Что может быть ценнее этого в регионе, переполненном стигмами и запретами, где права человека нарушаются повсеместно?

Эти женщины не имеют ни денег, ни политических связей, которыми, возможно, обладала Тереза, если верить критическим статьям про нее. У них есть только руки, время, любовь и четкое понимание, что этот мир можно сделать светлее, облегчив страдания нуждающегося. Для меня эти женщины — руки Терезы, они исполнительницы Божьей воли, и никакая критика не сможет переубедить меня в том, что нуждающиеся в помощи не заслуживают ее.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!