Вера входит в комнату фонда «Сохраняя жизнь», садится, кладет сумку на колени и тихо предупреждает: «Только я не знаю, что рассказать. Я же ничего особенного. Живем вот, работаю, ходим с девочками сюда. Обычная семья».

Но нет, необычная. И да, особенная.

«Не ходит – побежит»

Вера с Олегом жили в маленьком городе в Иркутской области. Он — строитель, она — лаборант на цементном заводе. У них был частный дом и трое сыновей, и вся семья хотела девочку.

Решили удочерить. Ребенка выбрали заранее, но уже в детдоме Вере понравилась другая девочка — маленькая трехлетка с взрослым серьезным взглядом. И сильными руками — потому что не ходила, а ползала.

«ДЦП, никогда не встанет, еще и с мозгами проблемы — зачем вам это?» — сказали в детдоме, и Вера уехала. Вернулась домой и сказала мужу, что первая девочка ее не “зацепила”, понравилась другая.

«Ну и в чем проблема?» — спросил Олег. — «Она не ходит», — вздохнула Вера. — «И что такого? Не ходит — побежит. А не побежит — в коляске возить будем».

И они удочерили Свету. Было непросто — реабилитация, массаж, упражнения, но через два года Света начала ходить. Вера отдала дочь в детский сад, чтобы она общалась с ровесниками, но начались проблемы.

«Истерики были каждый день: то не пойду в сад, то не так бант завязала, то просто крики, — вспоминает Вера. — Так продолжалось два месяца. Это были каждодневные мучения. Отношения с сыновьями тоже портились — они всегда у меня были самостоятельными, я воспитывала их в строгости, но никогда не срывалась, а тут начала. Я не выдержала и пришла в детдом. Стою в кабинете директора, реву: не справляюсь, не умею воспитывать девочек, готова отдать Свету назад, на ноги мы ее поставили, пусть ее кто-то другой забирает, у меня нет больше сил».

Тогда под Иркутском никакого фонда помощи приемным родителям не было: Вере просто повезло с директором. Он выслушал ее и объяснил, что у ребенка, возможно, травма. Возможно, каждое утро девочка боится, что ее отведут в детский сад и никогда не заберут. Что дело не в Вере.

«Для меня это было откровением: я никогда не задумывалась о психике приемных детей. Я-то хотела как лучше, чтобы она общалась с другими детьми в саду, играла. А оказалось, я делаю этим хуже. Я вернулась домой, взяла отпуск на месяц и весь месяц просидела со Светой. Играла с ней, объясняла, что никогда ее не оставлю. Помогло. Конечно, какие-то проблемы могли еще возникать, но мы уже справлялись сами».

Сейчас Свете 21 год, она с отличием окончила школу и кулинарный колледж, работает официанткой и живет отдельно со своим парнем.

А потом случилось несчастье — сестра Веры погибла в автокатастрофе. Мужа у нее не было, но остались двое детей, мальчик и девочка. «Забираем», — снова сказал Олег, и они оформили опекунство. Детей стало шестеро.

С Машей и Колей особых проблем не было: раньше племянники часто гостили у Веры и Олега и легко влились в семью. Оставалось оформить документы, и для этого Вера снова пришла в дирекцию детского дома. «Я шла по коридору, по бокам были двери комнат, они их почему-то называли “квартирами”, — вспоминает Вера. — В этих “квартирах” и жили дети, из них не выходили. И тут я в коридоре вижу маленькую девочку, которая слоняется сама по себе. Честно скажу — неприятный был ребенок. Худенькая, страшненькая вся, больная, в каких-то жутких коростах. Я поскорее прошла мимо и зашла в кабинет администрации. “Что это у вас тут ребенок один по коридорам болтается”, — говорю им. — “А, это снова Катя, значит. Страшненькая такая?” И рассказали мне ее историю».

Дюймовочка из собачьей будки

Когда Кате был год, у нее умер отец — он был офицером и в свое время ликвидировал последствия аварии на Чернобыльской АЭС.

После его смерти мать начала пить. Жили в частном доме, топить было нечем, денег не было, мать все время где-то пропадала. Дети — Катя и два старших брата — выживали как могли: ели на помойке, одевались в тряпки.

Наступила зима. Иркутская область, морозы минус 40. Старший кутался в доме, а младшего брата и Катю укладывал спать в собачьей будке, чтобы они хоть как-то грелись возле собаки. Собака тоже голодала, но приносила объедки детям в будку. В 13 лет старший узнал про детский дом и привел туда младших. Взяли всех троих.

Братья были здоровые, а Катя больная: аллергия, кожные заболевания, деформированная грудная клетка, отсюда проблемы с внутренними органами. Когда девочка в очередной раз попала в больницу, ее братьев усыновили — все умудрились провернуть так, что мальчиков отдали без сестры. С тех пор, как их забрали, она скучала, шаталась по коридорам, звала их, еще больше болела и плохо росла.

«У меня волосы встали дыбом от этой истории, — говорит Вера. — Я пришла домой, рассказала мужу, чтобы поделиться, как бывает. А он в ответ: “А чего она еще не у нас?”— “С ума сошел, —говорю ему, — куда нам столько?”— “Ну а что, и так ремонт делаем. Где шесть, там и семь”. Света захлопала в ладоши, начала прыгать: “Ура, у меня будет младшая сестренка!” Я подумала-подумала и решила: можем попробовать».

Они оформили гостевой патронат, при котором можно было взять ребенка на пару дней домой. Взяли. Затем “продлили” еще на два дня. Потом еще. И еще. Так продолжалось три недели.

«Не надоело ездить писать, Вер?» — сказал однажды Олег жене, и они удочерили Катю насовсем.

В первый же день Вера и Олег накормили девочку всем, что она хотела, и у ребенка началась аллергия. Вызвали скорую. Оказалось, ребенку нельзя практически ничего. Через месяц диеты Катя порозовела, коросты прошли, она начала набирать вес.

Сейчас Катя маленького роста и иногда этого стесняется, а мама успокаивает ее и называет Дюймовочкой. Иногда Катя жалуется, что она маленькая и слабая. В такие моменты Вера говорит ей, что она очень сильная и справилась с такими трудностями, которые многие себе даже представить не могут.

«Не знаю, как так вышло, но, несмотря на ужасы ее младенчества, Катя была очень общительна и ласкова, — говорит Вера. — Все время пела песенки, стишки рассказывала, очень была говорливая. Вся семья в нее влюбилась».

Когда Кате было шесть, они удочерили Аню. Вере позвонили из детдома и сказали, что “есть ребенок, просто ангел, как будто создан для них”. Приехали, посмотрели и не смогли устоять. Так детей стало восемь. Знакомые часто с завистью говорили: «С таким мужем, как у тебя, хоть двадцать детей можно брать». Но Вера точно знала, что Аня последняя. «Дети — это не конвейер», — говорила она.

А через год Олег умер. Сердечный приступ.

Новая сила

Было очень тяжело — физически, материально и эмоционально. Но сдаваться Вера не могла — нашла подработку, крутилась изо всех сил. Чтобы как-то развеяться, через год после смерти Олега Вера решила съездить к подруге в Оренбург. Понравилось, и подруга уговорила ее переехать.

«Я сама от себя не ожидала, — говорит Вера. — За месяц продала дом, два старших сына остались там, а остальных шестерых перевезла в Оренбург. Это четыре тысячи километров от нас. Купила тут дом. Потом старший с сыном и женой тоже переехал к нам, а средний вообще в Москву уехал».

Начала искать работу в Оренбурге. Сначала нашла похожую на свое предыдущее место, но работа была посменная, а с младшими девочками Вере нужно было ночевать дома. Устроилась в СПИД-центр: сначала санитаркой, потом всех санитарок перевели в уборщицы. Пять дней в неделю, с восьми до 16.

Смерть Олега, незнакомый город, материальные трудности и физическая усталость не могли не сказаться на Вере. Отношения с детьми начали портиться: Вера часто на них срывалась, они огрызались. Однажды Вера пожаловалась приятельнице на работе: все, силы на исходе. Та посоветовала фонд «Сохраняя жизнь» — сходи, там всем помогают. И Вера пошла.

«Меня сразу приняли там, как будто так и надо, — улыбается Вера. — В первый же день мы проговорили с психологом два часа и я как будто заново родилась. Не знаю, как это возможно. Меня просто выслушали, сказали, что я не одна, что всегда могу на них рассчитывать. И посоветовали в следующий раз прийти с Катей и Аней. С тех пор мы приходим сюда втроем. В фонде меня понимают, а на работе или соседки — нет. Если я вдруг делюсь своими проблемами, приятельницы говорят: “Удели время себе и отдохни” или “Зачем тебе все это надо?” Но им не объяснишь».

Некоторые считают, что на приемных детей государство выделяет какие-то огромные деньги, продолжает Вера — но здесь даже нет сил что-то объяснять.

«А здесь, в фонде, кроме психологов, я встречаю единомышленников. Еще, пока девочки в группах с психологами, мы с другими родителями занимаемся творчеством. Что-то рисуем, лепим, клеим — это вроде бы так просто, но и так здорово. Дома сам не сядешь вырезать птичек из бумаги, сами понимаете — уборка, готовка, дети. А тут сидишь и думаешь только о том, что делаешь, это время только твое, и это какая-то перезагрузка. Каждый раз я ухожу отсюда новым человеком, более спокойным, более сильным».

Больше всего времени Вера проводит с Катей и Аней, потому что остальные дети уже выросли: старшему сыну 30, он сам уже отец. А Кате 15 — и она хочет гулять допоздна, общаться с мальчиками и сидеть в телефоне.

«Телефон и интернет — это для меня вообще трагедия, — вздыхает Вера. — Этот “ВКонтакт”— я его очень боюсь, а она из него не вылезает. У нас постоянно из-за этого были стычки, но сейчас лучше. Психологи фонда очень помогают, уж не знаю, что они ей говорят, но в последние полгода Катя стала больше общаться со мной и меньше с телефоном. Она вообще очень трогательная и заботливая. Иногда приду домой, прилягу отдохнуть, а она тихо подойдет и накроет меня пледом».

Фонд помогает не только психологической поддержкой, но и вещами, подарками. Психологи ходят с детьми в театр. По субботам творческий кружок. Летом свозили всех подопечных в санаторий — эту поездку до сих пор все вспоминают с восторгом. Перед Новым годом всех попросили написать письма Деду Морозу, и Катя написала, что хочет фарфоровую куклу, потому что собирается стать модельером. Аня попросила конструктор LEGO.

Вера не могла купить ни то ни другое. Когда они пришли в фонд на елку, и обе девочки получили ровно то, что хотели, Вера заплакала. «Мама, он все-таки существует!» — радостно воскликнула Аня, которая в свои девять лет уже решила, что Деда Мороза нет. «Он существует, потому что существуют добрые люди», — ответила Вера.

«Вера — это редкий пример понимающего, терпеливого и мудрого родителя, — говорит психолог фонда Ольга Кастрицина. — Они с мужем много давали и кровным, и приемным детям — прежде всего, эмоционально. Вера умеет рассчитывать свои силы и хорошо понимает, где ее границы возможного. Но она не железная — особенно сейчас, когда осталась одна. Ей нужна помощь, и мы рады, что за этой помощью она пришла к нам. Мы занимаемся с ней и с девочками, решаем проблемы по запросу, она очень внимательно все слушает, и мы видим хорошие результаты. Таким людям помогать — одно удовольствие».

Дверь в комнату открывается, и показывается голова девушки. «Мам, нам пора, — говорит Катя. — Аня уже из школы пришла». Вера встает, прощается, одевается, и они уходят. Две фигуры — одна среднего роста, вторая маленькая — долго идут по длинному коридору обнявшись.

«Она просто невероятная, — говорят сотрудники фонда о Вере, проводив их. — Сильная невероятно».

Фонд «Сохраняя жизнь» бесплатно помогает приемным родителям и детям: проводит групповые и индивидуальные занятия, устраивает творческие кружки, возит в лагеря и водит в театр. Для многих опекунов фонд — единственное место, где их услышат, поймут и поддержат.

Фонд существует на наши с вами пожертвования. Деньги нужны на аренду помещения для занятий, зарплату психологов и печать методической литературы для подопечных фонда. Пожалуйста, оформите ежемесячное пожертвование, и фонд сможет и дальше помогать таким людям, как Вера.

Сделать пожертвование

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!