Имена героев изменены

«Идеальный»

Ирина переехала в миллионник в европейской части России, когда вышла замуж за Дениса. В браке родился ребенок, но вскоре пара развелась: Ирина рассказывает, что у Дениса были проблемы с алкоголем. Через год после развода она встретилась с Матвеем: «Мы познакомились в интернете: обсуждали какой-то мультик, который недавно вышел, и я написала, что собираюсь на него пойти в кино. И он, зная, что я пойду на этот сеанс, тоже туда пришел». 

Ирина вспоминает: пока они не расписались и она не забеременела, Матвей был «идеальным», заботился о ней и ухаживал. Ее смутил только один эпизод — на Матвея завели дело за то, что он избил соседа по коммунальной квартире. «Я его тогда спросила: “Ты что, мог избивать человека?” А он ответил — мол, что ты, я его только наотмашь ударил один раз. И я поверила. А когда я уже была беременна, он стал повышать на меня голос». 

Матвей мог проявлять агрессию даже на улице, вспоминает Ирина: «На нас оборачивались люди, мне было стыдно. Но я не знала, что делать, ведь я не привыкла, чтобы со мной разговаривали подобным образом. Постепенно я стала стараться подбирать каждое слово, чтобы не вызвать у него такую реакцию, но это продолжалось — и становилось только хуже». 

Мама Ирины осталась в другом регионе, поэтому однажды она призналась в том, что боится мужа, свекрови. 

«Она мне ответила: “А ты не знала, за кого выходила замуж? Он ведь судимый”, — вспоминает Ирина. — А он рассказывал, что был прорабом на стройке, там произошел несчастный случай — и его посадили. Но свекровка замахала руками: “Ира, какой несчастный случай? Он человека избил, там 48 телесных повреждений”». 

Рабочий, которого Матвей избил на стройке, скончался, по делу об избиении соседа в коммунальной квартире вышел срок давности. Матвей оставался на свободе.

«Постепенно все становилось хуже и хуже. Я просто шла по коридору — и он мог меня толкнуть так, что я влетала в стену. Со временем он начал проявлять агрессию и к моему старшему сыну, которому тогда было 12 лет: он стал ревновать меня к ребенку, запрещал ему есть, мы с ним старались разговаривать шепотом. С работы домой я всегда бежала, потому что знала: с двух часов, когда ребенок пришел домой из школы, он сел за стол делать уроки, и даже если он все сделал за пять минут, он будет бояться встать, потому что Матвей мог назначить ему 250 отжиманий ни за что». 

Ирина подала на развод, и Матвей пообещал ей, что она будет там же, где ее первый муж. Ирина сначала не придала этим словам значения — несмотря на то что Денис действительно пропал через год после их развода, а Матвей ревновал Ирину к нему. Но с началом развода Матвей еще больше озлобился: однажды он попытался затолкать жену в салон машины, кричал, что увезет в лес, как и Дениса. Женщина попыталась обратиться за помощью, но из полиции в ответ приходили отписки, а прокуратура переправляла жалобы Ирины в полицию. 

«Страшный сон»

Но 8 марта 2016 года полиция связалась с Ириной сама. Правда, на допросе следователи интересовались первым мужем: когда виделись в последний раз, когда разговаривали. «Первые сутки в полиции мне не давали ни есть, ни пить. На вторые сутки мне купили маленький творожный сырок за восемь рублей. Потом мне предъявили обвинение, что я убила своего первого мужа». 

Позднее выяснилось, что заявление на нее написал Матвей, рассказывает Ирина: он утверждал, что несколько лет назад увидел, что жена прячет в пакет тело Дениса, а затем она попросила его вывезти тело и закопать — и он подчинился. 

Ирина отрицала все обвинения — и после трех суток допросов ее отпустили, но угрожали, предлагая сознаться. Ирина стала искать защитника. Обратилась в кризисный центр помощи женщинам, пострадавшим от насилия, и ее дело направили к адвокату Галине Ибряновой.

Галина Ибрянова

«Сначала нашей основной задачей стало доказать невиновность моей подзащитной, потому что следствие было настроено на то, чтобы уличить ее вину, — вспоминает Ибрянова. — Мы ходили на грани между свидетелем и обвиняемым: Ирина каждый раз шла на допрос, не зная, вернется она домой, к детям, или ее арестуют. Когда мы убедили следствие, что она непричастна к убийству, агрессор изменил свои показания».

По ее словам, после этого Матвей стал утверждать, что все произошло случайно: толкнул, Денис упал, разбил голову, умер, «я испугался и закопал тело». 

Многочисленные экспертизы так и не смогли установить причину смерти, в итоге дело переквалифицировали на статью «Причинение смерти по неосторожности». У Ибряновой выводы экспертизы и квалификация дела вызвали сомнения, но к ее доводам суд не прислушался.

Судебный процесс длился два года, к тому моменту у преступления вышел срок давности — поэтому из зала суда Матвей вышел на свободу. Наказания за побои, которые он наносил Ирине, он тоже не понес: тогда эта статья была декриминализована, а дело по факту угроз убийством полиция возбуждать отказалась. 

«Они [сотрудники полиции] не верили, что она действительно опасалась угроз, — вспоминает Ибрянова. — Ведь она же не уходила от него? Если не уходила, значит, не верила, что он осуществит эту угрозу». 

Сейчас Ирина переехала в другой город, получает второе высшее образование. Обо всем, что с ней было, она постаралась забыть как о страшном сне: «Мозг отказывается это снова ворошить». 

Человек и закон

Существующее законодательство фактически не может защитить женщину от домашнего насилия, говорится в докладе, который опубликовал Консорциум женских неправительственных организаций: «Домашнее насилие чаще всего квалифицируется как статья 6.1.1 КоАП РФ (побои). Эта статья не способна защитить права и законные интересы пострадавших от домашнего насилия: сотрудники полиции не стремятся расследовать подобные эпизоды и наказание, если оно назначается, сводится к выплате штрафа, при этом агрессору ничто не мешает дальше избивать жертву».

Соавтор проекта федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия» и адвокат Мари Давтян также считает, что женщины вряд ли могут рассчитывать на защиту, опираясь на действующее законодательство: «Даже если женщина обращается в полицию неоднократно, уголовное дело может быть возбуждено по статье Уголовного кодекса 116.1 — повторные побои. Но это статья частного обвинения, значит, заявительница обязана сама собирать доказательства, что она находится в ситуации домашнего насилия, и присутствовать на каждом судебном процессе. Но агрессор никуда не исчезает из ее жизни, и получается, что женщина должна выступать обвинителем против человека, который продолжает жить с ней в одной квартире и угрожать ей». 

Мари Давтян

Давтян уже несколько лет защищает женщин, пострадавших от домашнего насилия. В 2013 году она защищала Анну — женщина 17 лет подвергалась насилию со стороны мужа. Впервые муж избил Анну, когда она была беременна первым сыном. Женщина обратилась в полицию, но там ей не помогли: согласно действовавшему на тот момент законодательству, подобные дела рассматривал только мировой суд, но и там у нее не принимали заявление, ссылаясь на ошибки в составлении. Но разбираться в тонкостях заявления и выступать в роли обвинителя на процессе Анна не могла: тогда у нее было уже трое детей, младший даже не ходил в детский сад. Так она терпела насилие много лет, но в мае 2013-го все-таки решилась на развод.

Когда муж начал ее душить. 

Нет дела

Однажды июньской ночью 2012 года муж избил Анну, несколько раз ударив ее по голове, женщина обратилась в больницу, а потом подала жалобу в отделение полиции, полицейские опросили мужа Анны, но он обвинения отрицал, и их старшего сына, которому тогда было 16. Подросток подтвердил показания отца, и дело не было возбуждено. Через полгода, когда произошел аналогичный случай — муж пытался принудить Анну к сексу и, получив отказ, избил ее, — женщина снова обратилась в больницу и полицию. На этот раз ее показания подтвердил полиции ее отец, но дело также не было возбуждено. 

Мари и Анна добились раздела имущества, выселения бывшего мужа Анны из квартиры, которая досталась ей после развода. Анна также попыталась обжаловать отказы полиции в возбуждении уголовного дела, но суды первой и второй инстанции отклоняли ее апелляции. Тогда ее дело и дело еще одной пострадавшей были направлены в Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (CEDAW). Он следит за исполнением Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин — для России она обязательна к исполнению. 

В июле 2019 года комитет признал, что права заявительниц были нарушены, и рекомендовал российским властям по делам, связанным с домашним насилием, «проводить уголовное преследование в публичном порядке». Это позволит избежать ситуации, в которой жертва домашнего насилия вынуждена сама собирать доказательства и фактически выступать как обвинитель в процессе против человека, который, скорее всего, продолжает жить с ней в одной квартире. 

«Комитет задает мировые стандарты защиты женщин от домашнего насилия, — отмечает Давтян. — И требует от государств-участников эффективных мер, которые позволят исполнить конвенцию наилучшим образом». 

Ирина и Анна — только две из сотен и тысяч других женщин по всей стране, которые продолжают жить в подобной ситуации и не видят из нее выхода. При этом в нашей стране правоохранительные органы регистрируют только 10 процентов от всех случаев насилия в семье. 79 процентов женщин, осужденных за убийство, совершили его, защищаясь от партнеров. 

В числе факторов риска, которые повышают вероятность домашнего насилия, ВОЗ называет «низкий уровень образования, злоупотребление алкоголем, опыт жестокого обращения в детстве, а также веру в честь семьи и сексуальную чистоту, идеологии доминирующего положения мужчин в сексуальных отношениях и слабые правовые санкции за сексуальное насилие». 

Мари Давтян вспоминает, как в суде допрашивали участкового, к которому Анна не раз обращалась, жалуясь на систематические побои: «Участковый в суде сказал, что он не понимает, чего от него хотела моя подзащитная. Он рассудил: раз [муж] не пьет и нормально зарабатывает — жаловаться не на что».

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!