Этот текст — часть проекта «Таких дел» о социальной ответственности бизнеса. Мы хотим рассказать, что бизнес может успешно развиваться, зарабатывать деньги и при этом решать социальные проблемы. Это не рекламная рубрика — мы не получаем денег от тех, о ком пишем, и сами выбираем, что считаем важным и правильным, а что нет.

Вовка Третий

«Я Вовка Третий: у меня дед Вовка, отец Вовка, я Вовка, — улыбается Владимир Панфилов. — Правда, отца я никогда не знал, потому что жил с мамой и отчимом. Думал, что отчим и есть мой отец. Но когда мне было десять лет и умерла мама, отчим стал еще больше пить и бить меня, я узнал, что он мне не отец. Тогда и начались мои скитания».

Дома стало находиться опасно, и Володя все больше времени проводил на улице. В школу почти не ходил, учился плохо, часто ночевал у друзей. А когда умерла бабушка, которая к ним переехала после смерти матери, стало совершенно невыносимо. «Соседи, которые ко мне неравнодушны были, поняли, что я совсем в оборванца превратился, и тогда они предложили мне отправиться в детдом, — вспоминает Владимир. — Я был даже рад. Соседи написали заявление, пришли соцработники, и мне: мол, мальчик, иди домой. А я им в ответ: не хочу, дома бьют. Они подумали — и взяли меня. В детдоме было хорошо».

Володя бросил школу после девятого класса, поэтому в детдоме его отправили доучиваться в школу-интернат. Но и там с учебой не сложилось: времени каждому ученику уделяли мало, а привычки учиться не было. В итоге в 18 лет Владимир выпустился из детского дома без аттестата — со справкой из интерната, что окончил десять классов.

Поняв, что учеба — не для него, парень начал работать. То продавал пиратские компакт-диски, то большие американские пылесосы. Соглашался на любую работу, но подолгу нигде не задерживался. «Когда в очередной раз был без работы — я тогда жил с девушкой и месяца два уже сидел у нее на шее, — ее брат посоветовал мне попробовать устроиться на склад ИКЕА в Есипове, это недалеко от Клина. Я подумал, почему нет, и поехал наниматься. Что такое Есипово, я, конечно, не знал: я представлял себе склад как такое темное помещение с кучей коробок, где сидит посередине одна бабушка в какой-нить будочке и что-нибудь записывает. Я туда приехал и страшно удивился размаху: огромный дистрибьюторский центр, куда со всего мира приезжает товар и распределяется по 15 магазинам в России. И еще больше удивился, когда меня взяли туда оператором склада. Дали палку и мешок и сказали: “Учись”».

Простой? Открытый? Развивайся

Первые две недели Володя учился: с помощью этой самой палки перетягивал товары на палетах специальными лентами. Потом его отправили учиться водить погрузочно-разгрузочную технику. Выучился — и стал работать водителем погрузчика. Время шло, все нравилось, к работе привык. Параллельно освоил программу одиннадцатого класса и сдал ЕГЭ («Лучше поздно, чем никогда»). Все было хорошо, ничто не предвещало изменений. Пока однажды он не попал на тренинг, точнее — тренинг сам приехал на склад.

Его проводила Наталья Бенеславская, на тот момент специалист по устойчивому развитию склада. «Наташа рассказывала про то, как круто мы перерабатываем картон, пластик и ту самую ленту, которую я когда-то перетягивал, — вспоминает Владимир. — И сказала, что одно из немногого, что мы не перерабатываем, — это картонные уголки, потому что в их составе содержится специальный клейстер, который при переработке застревает в оборудовании — и оно выходит из строя. Картонные уголки подставляются на края палеты с товаром, чтобы, когда заматываешь ее пленкой, не помять его и не испортить, защищают товар от повреждений при транспортировке».

К тому времени Владимир работал на складе уже три года и хорошо понимал, как там все устроено. Услышав про уголки, он сначала огорчился, а потом возмутился: неужели нельзя придумать, как их не выбрасывать? Если их нельзя переработать, может, можно просто повторно использовать? Отправлять назад поставщикам, чтобы они снова запаковывали их в палеты и привозили бы в них товар?

«После тренинга я подошел к Наташе и рассказал свою идею. Просто как идею. А она неожиданно отвечает: мол, отличная мысль, займись! — улыбается Владимир. — Инициатива всегда преследует инициатора, а в ИКЕА тем более. У нас такой девиз: давать простым и открытым людям возможность развиваться. Я простой? Простой. Открытый? Открытый. Тогда развивайся! В общем, мне дали карт-бланш, чтобы придумать и наладить процесс повторного использования уголков».

Владимир такого поворота не ожидал, но воодушевился. И принялся за дело. Но кроме того, что заниматься развитием инициативы нужно было в свободное от основной работы время, он столкнулся с новыми сложностями.

Один человек, много сложностей

Первая сложность заключалась в следующем: чтобы наладить процесс возврата уголков, нужно было соединить в одну цепочку несколько разных процессов. «Я увидел, что коллегам по складу это не так интересно, как мне: они привыкли делать свою работу, а тут я со своими уголками пытаюсь заставить их делать что-то непривычное и дополнительное, — вспоминает Владимир. — Ну и были очевидные вопросы: во что их запаковывать, чтобы отсылать обратно? как их собирать по складу? как и кто будет вести учет? каким поставщикам их возвращать? И еще десятки подобных вопросов».

Сложность вторая. Оказалось, что разобраться со своим складом в разы проще, чем найти поставщика, который согласится принимать назад уголки. Недалеко от Есипова находилась небольшая мебельная фабрика, и Владимир решил начать с нее.

«Я туда пришел, стал показывать уголки и рассказывать им про идею. Напротив меня стоят менеджеры. Я им про безотходное производство, а они мне про прибыль, которой от этого не будет. А будут лишние хлопоты: принять уголки, распределить, иногда разрезать — а это уже вообще целое дело».

В итоге с той фабрикой ничего не вышло. Тогда Владимир нашел другую фабрику-партнера, подальше и поменьше. Договорился о встрече. «Когда я приехал туда, они вообще удивились, узнав мою должность, — смеется Владимир. — Они думали, что к ним приедет sustainability manager, весь такой в костюмчике, и будет показывать им умную презентацию. А тут я, оператор склада, простой такой парень с уголками. Откровенно удивились, но взяли первую партию на пробу».

Сложность третья. Теперь нужно было придумать, во что запаковать уголки, чтобы это было бесплатно для компании. Владимир долго думал и придумал. К тому времени на складе появился специальный станок, вырезавший из больших листов картона любую коробку, которую можно было прописать в его компьютере. Причем даже прописывать не пришлось — Владимир с коллегами нашел уже готовую конфигурацию подходящего размера, зашитую в программе.

Сложность четвертая. Когда все отделы склада были введены в курс дела, поставщик найден и коробки вырезаны, нужно было снова убеждать людей. «Приходилось долго и упорно объяснять сотрудникам, которые занимаются сортировкой отходов, что вот это уголки, они должны лежать вот в этой коробке, а коробку нужно собрать так и так, наклеить на нее то и то, а потом отвезти и поставить вон туда, — вспоминает Владимир. — Когда исторически сложилось, что уголки выбрасываются, и ты годами каждый день это делаешь, а тут к тебе приходит какой-то чувак, который тебе не начальник и вообще никто, это им было сложно воспринять. Кроме того, у меня не было никакой бумажки сверху, никакого официального документа или распоряжения об изменении рабочего метода. И они мне в ответ: а ты кто? а как делать? а как начальник отреагирует?»

И тогда Владимир понял, что кустарными методами ничего не добиться. Нужно было садиться за компьютер и внедряться в корпоративные процессы на другом уровне. Ходить ко всем ногами и объяснять на пальцах становилось все менее эффективно и отнимало много времени, а ведь основная работа тоже никуда не девалась.

Сложность пятая. «И вот я, парень со склада, почти без образования, только с энтузиазмом и своими уголками, сел за компьютер и открыл для себя дивный новый мир корпоративной почты, — улыбается Владимир. — Нет, я, конечно, знал, что такое компьютер, игры там всякие, интернет. Но программу Outlook увидел впервые. И мне предстояло начать писать письма наверх. Но кому? И как? Я знал всех на складе, грузил товар, координировал смену, мог разрулить любую проблему на месте — но одно маленькое письмо мне давалось очень сложно. Я мог пять раз написать и стереть его, прежде чем решиться отправить. Буквально ладошки потели».

С помощью непосредственного начальника и Натальи Бенеславской Владимир постепенно освоился в мире корпоративной переписки. И уголки начали уезжать к поставщику.

Сложность шестая. Новая проблема была в том, что уголков стало копиться на складе больше, чем их успевали отправлять. Их грузили коробка на коробку, и те, что в нижних коробках, портились и мялись, становились непригодны для повторного использования. В обеденный перерыв, в любую свободную минуту Владимир подходил, рылся в коробках и сортировал уголки, чтобы отделить годные. И тогда становилось совсем тяжело и грустно — видеть, как твоя благородная идея портится.

«В какой-то момент у меня совсем опустились руки, и я пришел к Наташе жаловаться, — говорит Владимир. — Мол, не получается все их отправлять, все плохо, все бесполезно. А надо понимать, что эта история с уголками длилась несколько лет. И тут она меня обрадовала: оказывается, нашелся партнер, который готов перерабатывать все наши уголки и превращать их в наполнитель для коробок, в которых наши клиенты получают онлайн-заказы. Тут я выдохнул. Это была победа. Не моя, а общая».

Закалка настоящая и не настоящая

История с уголками многому научила Владимира. Во-первых, тому, что возможно все. И инициатива приветствуется. Во-вторых, знанию, что чем глобальнее процессы, тем сложнее их организовывать. И наконец, в-третьих, пониманию, что, когда закрывается одна дверь, открывается другая. И если хочешь расти и развиваться — будешь расти и развиваться.

«Это была очень трогательная история, — вспоминает Наталья Бенеславская. — Володя был тогда просто водителем погрузчика и после тренинга подошел ко мне и сказал, что хочет что-то придумать с этими уголками. У нас руки до них не доходили. И он сам весь проект сделал. В итоге получилось не только их переработать, но и сам он на этом начал активно развиваться. Помню, как он говорил мне, что до этой истории в него никогда никто не верил, а тут впервые поверили. Мы в ИКЕА вообще стараемся развивать людей, если видим в них потенциал. У нас много директоров магазинов, которые начинали продавцами в бистро. У Володи этот потенциал был, и его путь показывает, что все возможно».

В процессе истории с уголками Владимира назначили координатором смены входящего товаропотока. Четыре года назад он поступил на заочное отделение Института информационных технологий, экономики и менеджмента в Клину. А три года назад стал координатором ассортимента в Есипове. «Занимался всем, что касалось администрирования артикулов в системе, — рассказывает Владимир. — Там было много нового, интересного, и проджект-менеджмент захватил меня с головой. Мы тогда только изучали покупательское поведение, составляли прогнозы и в соответствии с ними реорганизовывали склад. И все это было на мне».

К тому времени он освоил не только Outlook, но и Excel, помогал другим координаторам и оптимизировать процессы. А с 1 октября этого года стал специалистом по распределению входящего ассортимента в главном офисе ИКЕА в Химках.

«Грубо говоря, все, что из дистрибьюторского центра Есипова разъезжается по магазинам, как, сколько и какие могут возникнуть последствия, если грядет какая-то акция, — это ко мне, — говорит Владимир. — Это для меня новая высота.

Читайте также «Иноземцы» десантируются в банке   Сервисы для людей с особыми потребностями приносят пользу бизнесу  

Если там, на складе, можно было сесть на велосипед и проехаться посмотреть свои владения, то здесь чисто компьютерная работа, общение с людьми, совещания, конференц-коллы и брейнстормы».

Сегодня, в 30 лет, у Владимира новая сложная работа и новорожденный сын Вовка Четвертый. У Владимира еще все впереди: по его словам, возможности для роста в ИКЕА безграничны, было бы желание. А программы устойчивого развития, как оказалось, приносят пользу не только природе, но и людям, которые ими занимаются.

Владимир не любит вспоминать детство и не считает, что опыт улиц и интерната его как-то закалил. «Это были девяностые, у меня в окружении мало было тех, у кого все нормально, — говорит он. — Я не вижу, чего тут стесняться, но и не вижу, чем гордиться. Потому что это так себе закалка. Вот ночь не поспать, нянчась с малышом, или письмо написать в соседний отдел — это да, закалка. А опыт дна и неприкаянности ничего не дает, только портит».

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!