Его девочки
Когда помощи ждать не от кого и надежды почти нет, остается только любовь. И хоспис
Как тебя зовут
Зима. Тверь. Аккуратная и светлая двухкомнатная квартира. В каждой комнате лежит женщина. Борис Иванович заходит сначала в спальню.
— Ну скажи, как тебя зовут?
— О-о-о-лька.
— Правильно, Олька. Ну что лежишь, давай вставай! Покажем, как ты можешь стоять.
— Что, прям в трусах?
— Ну да, что такого — не без трусов же!
Борис Иванович помогает Ольге сесть на кровати, взяться за поручни ходунков и встать. Ольга, в подгузнике и футболке, с усилием встает и медленно, держась руками, начинает двигать худыми ногами на месте. Сначала улыбается, как ребенок, потом морщится от усталости. Через полминуты садится на кровать.
Это Ольга, дочь Бориса Ивановича. Ей 49 лет. Год назад она чуть не умерла, отравившись таблетками, пролежала 45 дней в коме, а потом еще девять месяцев без движения. Только недавно удалось справиться с пролежнями. Теперь нужно поставить Ольгу на ноги.
— В реабилитационном центре меня научили упражнениям, которые надо делать. Стараемся, но ей тяжело. Будет чудо, если она снова пойдет. Но главное, вернулось бы сознание.
— Боря! — доносится из второй комнаты, и Борис Иванович спешит в зал.
— А вот моя Таня.
Маленькая худая Татьяна Сергеевна лежит на раскладном диване под одеялом. На левой груди у нее большая повязка, а сверху полотенце.
— Боря, это нужно выкинуть в стирку. Дай мне чистое.
Она снимает мокрое от крови полотенце, под которым такая же кровавая повязка. Татьяне Сергеевне 77 лет, у нее опухоль груди размером с дыню, из которой постоянно сочится кровь, несмотря на регулярные перевязки. Врачи отказались оперировать: из-за слабого сердца и возраста наркоз она может не пережить. Химиотерапия тоже не дала результатов.
Недавно, пока муж был в аптеке, Татьяна Сергеевна попыталась встать, чтобы дойти до соседней комнаты и повидать дочь, но, сделав два шага, упала и расшибла голову. После этого не встает.
— Ну вот, это мои девочки, — говорит Борис Иванович, как будто извиняясь. Берет кровавое полотенце, относит в ванную и возвращается с чистым. Татьяна Сергеевна плачет.
— Ну-ну, успокойся, не надо.
Борис Иванович пытается улыбнуться. В свои 77 лет он один ухаживает за двумя лежачими женщинами. Готовит еду, кормит, меняет подгузники, моет, ходит за лекарствами и по больницам — то выбить положенную коляску для дочери, то добиться перевязочных материалов для жены. Пока и то и другое безуспешно.
Но с августа прошлого года ему помогает Оксана. Это медсестра выездной бригады тверского хосписа «Анастасия». Она регулярно приезжает делать перевязки Татьяне Сергеевне и наблюдает за Ольгой. Еще дедушке помогает внучка Катя, которая тоже научилась делать перевязки. Но Катя недавно вышла замуж и скоро уедет из Твери.
Борис Иванович держится бодро, иногда даже пытается шутить. Рассказывает, как еще недавно умел только варить картошку. А сейчас готовит «и первое, и второе». Правда, ни жена, ни дочь почти ничего не едят уже. Но он все равно готовит и кормит их по очереди с ложки. А еще все время стирает.
На вопрос, как у него самого со здоровьем, улыбается: «Здоровье в порядке — спасибо зарядке». Но на вопрос, что случилось с Ольгой, отворачивается. И тихо плачет.
Все же было хорошо
Борис Иванович родился в 1942 году в Твери. Через полгода его отец погиб на войне. Он окончил школу, служил в воздушно-десантных войсках, потом всю жизнь работал слесарем-бригадиром на заводе. Татьяна Сергеевна тоже всю жизнь проработала на заводе. Они познакомились, когда обоим было по 25, через два года поженились, еще через год родилась их единственная дочь Ольга. В прошлом декабре у них была 50-я годовщина свадьбы.
— Если бы не все эти ужасы, отпраздновали бы, — говорит сквозь слезы Татьяна Сергеевна.
— Ну-ну, успокойся.
— Да как же, за что? Все же хорошо было.
— Да, все было хорошо.
И они наперебой, она — слабым голосом и сквозь всхлипы, он — бодрым и деловым, начинают вспоминать молодость. Как ездили от завода в санаторий, как еще в советское время побывали в Югославии, Германии и Болгарии. Как купили домик в деревне, в 50 километрах от Твери, какой у них там был огород. Как Оля занималась в детстве академической греблей, как вышла замуж, родила Катю, потом развелась. Как работала на почте и была там ведущим специалистом, как они ею гордились. Как купили ей квартиру, помогали растить внучку.
Борис Иванович вышел на пенсию давно, но до 75 лет работал. Он договорился на заводе, что зимой работает, а летом они уезжают в деревню.
— У нас там все свое было: и картошка, и огурцы, и помидоры, и перцы, и клубники много, и смородины. Все-все свое было. И на всех хватало. Раньше я столько закруток делала, у нас варенья на десять лет вперед было. А сейчас… — и Татьяна Сергеевна снова плачет.
— Да, все было хорошо, а потом вот случилось это с Таней. А потом с Олей. — Тут голос Бориса Ивановича меняется.
Шесть лет назад Татьяна Сергеевна обнаружила на руке растущую родинку. Выяснилось, что это меланома. Ее прооперировали, и все было хорошо. А еще через три года появилась небольшая шишка на груди. Назначили несколько курсов химиотерапии, но опухоль не только не уменьшилась, а начала расти снаружи. Оперировать онколог и хирург в областной онкологической больнице сразу отказались: мол, из-за сердца и возраста Татьяна Сергеевна не переживет наркоз. А потом отменили и химию: мол, сделать уже ничего нельзя. Лежите дома.
Татьяна Сергеевна дрожащими руками показывает свою толстую медицинскую карту со множеством справок, выписок и рецептов. На нескольких из них написано, что рекомендованы перевязки. На каких-то прописаны лекарства от давления.
«А потом вот Оля, — говорит Борис Иванович еле слышно. — Что-то с головой у нее случилось. Не знаю, что именно. Что-то неладное. Отвез ее сначала в нашу больницу, потом в Москву. После Москвы стало чуть получше, видно, они ее подлечили как-то. И мы вернулись домой».
А дома Ольга выпила упаковку таблеток из тех, что ей прописали. Случайно или нет — никто не знает. Скорая еле успела. Жизнь спасли, но Ольга впала в кому на полтора месяца. За это время у нее образовались пролежни, а придя в сознание, она больше не была прежней. Врачи констатировали токсическую энцефалопатию с грубыми когнитивно-мнестическими нарушениями.
Что именно случилось, ни отец, ни мать не понимают. Борис Иванович пытался узнать в местной психиатрической больнице, чем лечили его дочь, но ему сказали, что это «врачебная тайна». Что делать сейчас и можно ли что-то сделать, он не знает. Знает только, что дочь его уже не та. И это его убивает.
«Бывало, спрашиваю ее, что мы только что делали, говорит: “Не знаю”. Куда ездили — “Не знаю”. Как зовут ее дочку — “Не знаю”. Просто молчит, в глазах пусто, — Борис Иванович еле скрывает слезы. — Как будто ее там нет. А иногда вспоминает греблю и спрашивает, когда я отвезу ее на тренировку. Как будто снова стала ребенком».
— Еще часто на работу просится, на почту, — плачет Татьяна Сергеевна. — Ведущий специалист она была. Только сейчас не специалист, а инвалид первой группы, как и я. А ведь все хорошо было.
— Да, все же хорошо было, — вздыхает Борис Иванович. Отворачивается, потом встряхивает головой и идет на кухню. Возвращается с банкой варенья. Запасов еще на какое-то время хватит, но оба знают, что варенье они больше не сварят. И огород не посадят.
От стариков отказались все, кроме внучки Кати и тверского хосписа «Анастасия». Хоспис предоставил им оборудование: ходунки и передвижной туалет, но главное — регулярный уход. Имя медсестры Оксаны всплывает в разговоре каждые пять минут. Татьяна Сергеевна и Борис Иванович благодарят ее за внимание, аккуратность и готовность всегда помочь. Потому что, когда ничего уже нельзя сделать, все, что остается, — это человеческое отношение. Бесстрашная любовь и преданность отца и мужа — и забота медсестры из выездной службы.
Откуда у него силы делать все, что он делает, Борис Иванович не может ответить. Пожимает плечами: «А как иначе? Свои же. Мои девочки». В глазах его горечь и смирение с неизбежностью за одну, страх и непонимание — за другую. Смотреть в эти глаза практически невозможно.
В Твери, городе с населением 420 тысяч человек, сегодня есть только 25 паллиативных коек, из них 15 не предусматривают обезболивания. Лишь в половине районов огромной Тверской области созданы паллиативные отделения или единичные койки. Некоммерческая организация «Тверской хоспис “Анастасия”» была создана в июле 2014 года для оказания медицинской и психологической помощи пациентам в терминальной стадии онкологических заболеваний и их родственникам. А в марте 2019 года в хосписе организовали дополнительную выездную паллиативную бригаду. Средства на работу тверского хосписа собирают фонд «Нужна помощь» и благотворительный фонд помощи хосписам «Вера».
Пожалуйста, оформите пожертвование в пользу выездной службы «Тверского хосписа “Анастасия”»! Благодаря ей тяжелобольные люди вовремя получают милосердный и качественный уход, обезболивание и необходимое для жизни оборудование. А их родственники — поддержку и помощь. И силы заботиться дальше.
Вы можете им помочь
Помогаем
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
