«Я могу спрятаться, но это не поможет»
Эта семья казалась идеальной — по крайней мере для посторонних. Но в конце концов потонула в домашнем насилии и судебных исках: бывший муж превратил жизнь Анны и их детей в настоящий ад
«Она летит на пол»
Анализируя отношения с Русланом, Анна понимает, что первые тревожные сигналы можно было заметить еще на начальном этапе их отношений. Но чтобы осознать это, ей потребовалась двухлетняя работа с психологом и интенсивная психотерапия.
Тогда, в 2011 году, она была слишком молода и влюблена — в высокого красивого парня чуть старше, с которым познакомилась в Шлиссельбургской художественной школе. Они вместе учили детей, оба были молодыми архитекторами с общими интересами и, казалось, похожими взглядами на жизнь. Роман закрутился быстро. Через несколько месяцев Анна забеременела, окончательно переехала в Петербург из родного Подмосковья, и пара расписалась.
Первой дочери Руслана и Анны — Дине — поставили аутизм. Она требовала особого внимания, часто резко проявляла эмоции, успокоить малышку было не всегда легко. В какой-то момент Руслана, по словам Анны, это начало выводить из себя.
«Мы часто ругались из-за дочки, потому что у нее аутизм, она, например, кричит, и непонятно, что делать, — рассказывает Анна. — И вместо того чтобы как-то сообща, друг друга поддерживая, с этим справляться, он просто предъявлял мне кучу претензий: ты не так все с ней делаешь, иди ее успокой».
В 2016 году, с рождением второй, совершенно здоровой малышки конфликты усугубились. К тому же Руслан начал работать в Москве и приезжал домой только на выходные. Большую часть времени он посвящал бизнесу, а когда возвращался, ссоры продолжались.
Анна уверена, что раздельная жизнь значительно продлила их отношения, потому что они просто редко виделись. Но с каждым приездом мужа атмосфера накалялась. Анна начала задумываться о разводе, а окончательно решила принимать меры на новогодних каникулах в 2018 году.
«Я решила пойти с детьми в планетарий, а он говорит: “О, я пойду с вами”. Я не была уверена, что ребенку понравится в планетарии: у нее аутизм, она может просто начать кричать и так далее. Я говорю: “Не факт, что мы высидим вообще”, — рассказывает Анна, и видно, как ей тяжело говорить. — Он пошел с нами, Дина начала кричать, и он взбесился. Классика. Он говорит: “Или мы сидим спокойно, или уходим!” Мы выходим, и он просто в приступе бешенства берет и швыряет ребенка, она летит на пол».
Дочь не получила серьезных травм, но Анна поняла, что пора уходить: внезапные приступы ярости супруга становились все опаснее.
«Развестись с человеком, который душил»
Спустя полгода Анна наконец решилась на серьезный разговор. Смелости добавила новая влюбленность, с которой женщина несколько месяцев боролась, но осознала, что бесполезно, поскольку к мужу уже не осталось никаких чувств. Чтобы поговорить с Русланом о разводе, она приехала в Москву.
«Я преподнесла новость о разводе плюс новость, что я влюбилась. Я хотела быть честной, — нервно улыбается Анна, поправляя волосы. — Говорю: “Я встретила молодого человека, у меня к нему чувства, я пыталась их подавить в себе, но у меня ничего не получилось”. Я думала, я молодец, все ему честно сказала. И он сначала говорит: “Классно, рад за тебя”».
Но этим их беседа не закончилась: тем же вечером, 5 августа 2018 года, Руслан неожиданно приехал к друзьям Анны, у которых она оставалась, и снова позвал ее поговорить наедине. Женщина не понимала зачем, но согласилась, потому что супруг «выглядел совершенно адекватным», и они отправились в пустую на тот момент квартиру ее подруги.
«Мы когда только заходили туда, он меня запугал, — вспоминает Анна угрозы бывшего мужа и сжимается, как будто хочет занимать меньше пространства. — Я закрылась в туалете, выбежала к соседям, пыталась уйти. Он настаивал, что мы не можем расстаться, у нас дети, плакал, орал, а потом просто взял меня, скинул на пол, сел сверху и стал душить. Просто внезапно. И я закричала. Из-за того что я закричала, прибежал сосед».
Женщина обратилась в столичную полицию. В отношении Руслана возбудили уголовное дело по статье 119 УК РФ: его действия квалифицировали не как покушение на убийство, а лишь как угрозу, несмотря на показания свидетеля, который рассказал, что Руслан душил Анну, и результаты судмедэкспертизы — травмы шеи, характерные для удушения.
Наказания Руслан в итоге избежал: дело до сих пор в производстве, но по преступлению выходят сроки давности. За несколько месяцев, которые остались до этого момента, оно не будет завершено: бывший муж Анны приложил все усилия, чтобы затянуть процесс, не являясь на допросы, а московские следователи просто перестали отвечать на запросы о ходе дела.
Вернувшись домой, Анна подала на развод. Муж расходиться не соглашался, попросил три месяца на примирение, и суд пошел ему навстречу, хотя женщина предоставила копию заявления в полицию и заключение судмедэкспертизы.
«Если бы, может быть, был вынесен обвинительный приговор, возможно, судья бы не удовлетворила его просьбу о примирении. А так, бил он тебя, чего-то там делал — [будто] неважно. Бред, да? Я хочу развестись с человеком, который меня душил, что тут непонятного? Но меня не слышат», — сокрушается Анна, вспоминая тот отказ.
Уже позже она узнала, что муж, затягивающий процесс развода, давно встречался с другой женщиной в Москве и готовился стать отцом в третий раз. Но развод все же состоялся. Суд определил, что дети остаются с мамой в Петербурге, а Руслану, в отношении которого было возбуждено уголовное дело, разрешил видеться с ними по выходным дважды в месяц.
«В одну секунду все произошло»
Руслан не оставил Анну в покое и вовсю пользовался своим правом на встречи с детьми. Он не платил алименты, но регулярно приезжал в Петербург, забирал детей из сада и увозил их куда-то, пока Анна не могла найти себе места, разыскивая их. Иногда мужчина неожиданно приходил с угрозами в квартиру, которая принадлежала им обоим.
18 июля 2019 года он выломал дверь, напал на Анну, разворошил комод с документами, забрал свидетельство о браке и исчез. Квартиру он продал, воспользовавшись согласием на перепродажу, которое Анна подписала еще до всех событий, и оставил деньги себе. В полиции возбуждать уголовное дело отказались.
Анна переехала и сняла квартиру в другом месте. Она стала понимать, что ждать помощи от правоохранителей не приходится, а по-настоящему рассчитывать можно только на близких и друзей. По ее словам, избегать новых эпизодов насилия удавалось только благодаря тому, что она старалась не оставаться одна: с ней рядом все время находился кто-то из родных или друзей.
Но и это помогало не всегда. В ходе одного из конфликтов Руслан сломал нос молодому человеку Анны. В другой раз ее мама, отказавшаяся пустить бывшего зятя домой, получила сотрясение мозга после сильного толчка. Обращения в полицию также ни к чему не привели.
15 декабря 2019 года Руслан должен был отвезти детей в сад — туда же, откуда их увозил к своим родителям. Но неожиданно он поехал с ними прямо к дому, где Анна снимала квартиру. Адрес нового жилья она держала от него в тайне — видимо, в ее машину, которую он в итоге тоже забрал, Руслан устанавливал GPS-трекер. В тот момент она возвращалась домой вместе со своим молодым человеком и их общим другом и думала, что находится в безопасности.
«Мы подходим, а он стоит в арке моего нового дома. То есть я могу переехать, спрятаться — мне это вообще не поможет. И меня это просто взбесило, я начала ему предъявлять: почему ты меня выслеживаешь, почему ты приехал к моему дому, алименты ты не платишь, машину забрал, чего ты еще от меня хочешь? И он берет вот так вот, лбом меня по носу ударил, и все — нос сломал, кровь течет. А ребята даже отреагировать не успели. В одну секунду все произошло».
«Хочу понимать, что живу в правовом государстве»
Анна сразу вызвала полицию и снова зафиксировала травмы, подпадающие под часть 1 статьи 115 УК РФ (умышленное причинение легкого вреда здоровью), максимальное наказание по которой подразумевает арест на срок до четырех месяцев.
Участковый настоял на подаче заявления в порядке частного обвинения, поскольку такие дела рассматривает мировой суд. Иными словами, Анне самой предстояло выстраивать обвинение, собирать доказательства и представлять себя в суде. Она поняла, что без адвоката не справится, но нанять его матери двоих детей, оставшейся без жилья и алиментов, было слишком дорого.
Тогда она и нашла Консорциум женских неправительственных объединений, который поддерживает в судах женщин, пострадавших от домашнего насилия. Изначально юристы собирались объединить все случаи нападений (по ним остались судмедэкспертизы и заявления), чтобы возбудить дело об истязаниях.
«Но нам сказали: какие истязания? Истязания — это надо, чтобы он вас каждый день [истязал]», — вспоминает Анна.
В итоге в мировом суде Петроградского района Петербурга рассматривалось дело по статье о причинении легкого вреда здоровью. Процесс затянулся почти на год, несмотря на наличие свидетелей, результаты судмедэкспертизы и явные доказательства. Как поясняет адвокат консорциума Михаил Тимошатов, обвиняемый делал все, чтобы затянуть тяжбу и извратить факты, — например, официально запрашивал мнение судмедэкспертов, могла ли полученные от него травмы Анна нанести себе сама.
«На Анну это очень сильно воздействует, и, как я понимаю, для него составляет отдельное удовольствие то, что он ее раздражает, — говорит Тимошатов. — Он совершенно не раскаивается, но заявляет в суде, что хочет мириться, хотя процедура примирения подразумевает полное признание вины. И все это с улыбочкой».
На последнем заседании, которое состоялось 19 октября, суд приговорил Руслана Тимашева к штрафу в размере 15 тысяч рублей. Но у Анны и не было задачи посадить бывшего мужа. «Я просто хочу понимать, что живу в правовом государстве, что, если тебе сломали нос, что-то будет за это человеку», — объясняет она.
По ее словам, борьба была бы невозможна без адвоката, предоставленного НКО: за целый год прошел только один судебный процесс, а впереди еще четыре инстанции, где будут рассматривать обжалование приговора.
«Снятся кошмары»
Вставать на сторону пострадавших в нашем обществе не принято — это дело оставляют на откуп друзьям и благотворителям, которые борются с системой в отсутствие закона о профилактике домашнего насилия. Расследовать причинение травм, подобных той, что получила Анна, органам не интересно, уверен Тимошатов: обвинителем выступает сама женщина, и эти дела не учитываются в их статистике показателей успешности работы, а соответственно, ни наказаний, ни поощрений за любой результат по делу не получит.
Несмотря на сильную поддержку, благодаря которой Анна оказалась в числе немногих женщин, добившихся хоть какого-то признания вины агрессора (около 70 процентов пострадавших не доходят до судов и вовсе), уже два года она живет со страхом — за детей и собственную жизнь, права на которую почему-то заявил бывший.
«Раньше он мне все время писал гадости везде, как-то пытался меня зацепить, и только в последний год — после истории с носом — притормозил, — рассказывает Анна. — Это психологически сложно очень. Я хожу к психологу, бесплатному, в центр помощи семье и детям, мы с ней очень долго все плотно прорабатываем. Я прошла курс в психотерапевтическом центре. Благодаря этому мне удалось освободиться от психологической зависимости, и вроде я почти год до суда его не видела, я живу спокойно, ко мне никто не вламывается… Но иногда мне снятся кошмары. Приснилось недавно, что он меня убил».
Домашнее насилие, в том числе и психологическое, совершенно недопустимо, и в первую очередь оно требует не моральной оценки, а четкой и ясной реакции государства и общества, которое должно защищать своих членов от насильников и абьюзеров. Пока эти функции во многом возложены на благотворительные НКО, такие как Консорциум женских неправительственных объединений, но мы с вами на то и общество, чтобы консолидироваться в защиту тех, кого унижают. Пожалуйста, подпишитесь на регулярные пожертвования в адрес консорциума. Любая помощь — это вклад в общее дело поддержки тех, кто имеет право не страдать и не бояться.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Вы можете им помочь
Помогаем
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
