У внучки Соньки утонула коляска. Я сам этого не видел, мне Лена, жена моя, рассказала. Сначала кратко по телефону, а уже после — во всех подробностях.

Дело было так. Утром Лена отправилась с Сонькой гулять. День был хоть прохладный и ветреный, но ясный, солнечный. Деревья почти скинули листву, и особая прозрачность небесной синевы, какая бывает лишь в конце осени, настраивала на особый лад, лирический и вместе с тем немного печальный. Сонька ехала в коляске, по своему обыкновению указывая пальчиком маршрут. В том месте, где дорога делала изгиб, направляясь дальше вдоль реки, Лена остановилась, вытащила Соньку из коляски, поставила и принялась одергивать на ней комбинезон, поправлять капюшон и шапочку.

Когда она оглянулась, коляска уже резво бежала под уклон к реке. Недавно, как положено в цивилизованных странах, часть пологого берега забетонировали, изобразив что-то вроде пирса, выложили его плиткой, и вот по этой плитке катилась коляска, попутный ветер дул ей вслед, неумолимо убыстряя ход.

Лена подхватила Соньку, побежала в отчаянной надежде догнать, остановить, но куда там! С каждой секундой расстояние лишь увеличивалось. Коляска, в большом кармане которой находился зонтик, кошелек и ключи от двух квартир, выкатилась на ровную площадку пирса, не думая останавливаться, подъехала к самому краю и с шумом грохнулась в воду с высоты полутора метров.

Коляска утонула

Все это произошло за какие-то секунды, как, собственно, и должно было быть.

— Боже мой! — вскричала Лена. — Соня! Какой ужас!!! Твоя коляска утонула!

— Бозе мой! — тут же повторила Соня. — Колясыка утонуля!

Но тут же выяснилось, что коляска чудесным образом не утонула, а покачивается на волнах и часть спинки возвышается над водой. Рукой было не достать, но вот каким-нибудь багром, да и просто любой палкой подцепить — вполне.

Лена решила призвать на помощь людей. Но рядом никого не оказалось, день был будний, народ занимался общественно полезным трудом, а не прогуливался вдоль речки.

Тогда Лена с Сонькой на руках поспешила к бутафорской избушке неподалеку. Несколько лет назад эту часть Коломенского парка решили украсить. Подрядили таджиков, и они возвели объекты русского деревянного зодчества: мельницу, несколько башен, макет церкви и избушку под названием «Соколиный двор». Там, в «Соколином дворе», разместили персонал по уходу за территорией.

За забором перед избушкой румяная баба в ватнике с тазиком в руках через равные промежутки времени кидала куски мяса трем огромным алабаям. Псы тяжело подпрыгивали, огрызались басом и громко клацали зубами. Лена благоразумно остановилась у невысокого забора и окликнула:

— Простите! У нас коляска утонула! Здесь недалеко! Вы не позовете кого-нибудь? Пока она не уплыла! Мне бы грабли, лопату, да хоть любую палку!

Псы отвлеклись от бабы с тазиком и плотоядно уставились на Лену с Соней.

— Сябака! — сказала Сонька и показала пальчиком.

— Вы что, не видите разве? — высокомерно ответила баба. — Я кормлю животных!

Недокормленные животные подтвердили это свирепым рыком.

— Если вам надо, то сами заходите и просите! — посоветовала баба. — А потом, они там все спят небось!

Дверь, за которой располагались мужики из числа рабочих заповедника, которые должны были почему-то спать в разгар рабочего дня, находилась в полутора шагах от нее, а чтобы Лене с Сонькой добраться до этой заветной двери, нужно было преодолеть голодных собачек, каждую размером с теленка.

— Нет уж, я с ребенком! — отказалась от такого заманчивого предложения Лена. — А у вас собаки!

— Да! — Не без гордости согласилась эта добрая женщина. — Порвать могут!

И, повернувшись спиной, продолжила свое занятие.

Лена побежала в другом направлении. Сонька оттягивала ей руки, дыхания не хватало. Через несколько минут она увидела одиноко бредущего навстречу восточного мужика в оранжевом жилете. Тот, надо сказать, вошел в положение и немедленно отправился к месту происшествия.

Вот не зря Лена так торопилась. Оказалось, что за это время коляску снесло течением на несколько метров. Она легла в дрейф, и ее красная спинка над водной рябью напоминала финал кинокартины «Алые паруса».

— Однако лодка нужна! — оценив обстановку, покачал головой восточный человек.

— А у вас что, лодка есть? — встрепенулась было Лена.

— У нас нету, — покачал головой тот. — Может, у полиции есть?

И указал на одинокую будку зеленого цвета.

В будке дремал одуревший от безделья сержант.

— Не! У нас лодки нету, да и не было никогда! — немного встряхнувшись со сна, сообщил страж порядка, услышав историю про коляску. — Нам она без надобности!

— А если кто утонет? Как же вы спасать будете? — поинтересовалась Лена. — Здесь же во время праздников и фестивалей тысячи людей!

Сотрудника полиции это самого настолько озадачило, что он даже вылез из будки. Сонька тут же обхватила Лену за шею: она немного побаивалась незнакомых дяденек. Полицейский с хрустом потянулся и стал смотреть в сторону реки.

— Ну а ежели кто тонуть начнет, — наконец произнес он в задумчивости, — тогда уж мы будем МЧС вызывать.

Иллюстрация: Виктория Стеблева для ТД

Какое-то время он еще размышлял, а потом вдруг решительно вытащил из кармана телефон:

— Вот что, звякну-ка я начальству! Мне-то что. Это они пусть думают!

В этот момент Лена решила позвонить мне. Когда я прибежал, к месту событий уже прибыл начальник службы охраны музея-заповедника на черной «тойоте». Вместе с помощником.

Сонька сидела у Лены на руках и хмуро смотрела на незнакомцев.

Увидев меня, она даже не улыбнулась, а очень строго произнесла:

— Алёся! Бозе мой! Колясыка утонуля!

Потом немного подумала и добавила:

— Узяс!

Действительно, ужас. Хорошо хоть, телефон не в коляске лежал, а у Лены в кармане.

Кто должен принять решение

Начальник охраны подошел, представился:

— Сергей!

Он подмигнул Соньке, отчего та сразу уткнулась носом в плечо Лене.

— Я связался с МЧС и с полицией на водном транспорте! — сообщил начальник охраны. — Теперь они должны решение принять, чья это ответственность, и отзвониться.

Тут показался полицейский, громко топая ботинками, — как я потом понял, тот самый, из будки. Он был чрезвычайно воодушевлен, стосковался по настоящему делу, не иначе.

— Коляску уже не видать! — доложил он. — А вот игрушку желтую — засек! Она около бакена плывет сейчас.

Бакен был в трех сотнях метров от того места, где мы стояли. Значит, Сонькин пластмассовый желтый утенок вышел на стремнину.

— Соня! — пощекотал я ее. — Такими темпами твой утенок скоро до Астрахани доберется!

Сонька обернулась ко мне, подумала и сказала:

— Узяс! Колясыка утонуля!

— Давайте мы маму с девочкой отправим домой на машине! — кивнув на свою «тойоту», великодушно предложил начальник охраны. — А то они ведь устали!

— Я не мама, я бабушка! — гордо уточнила Лена. — Спасибо большое, но мы и сами дойдем!

И они отправились домой, а я остался ждать дальнейшего развития ситуации.

Сергей, начальник охраны, оказался мужиком хорошим. Мы с ним разговорились, и когда я поведал, что живу в этом районе уже сорок лет и десять из них отработал в Седьмой больнице неподалеку, он тут же отбросил всякие формальности — и мы с ним стали с жаром обсуждать недавние решения городских властей.

Дело в том, что новый мэр, исходя из собственных представлений о прекрасном, распорядился в каждом районе Москвы выделить места для отдыха горожан, оборудовать их мангалами, лавками и столами. И наша роща у шлюза в мгновение ока превратилась в жуткую помойку. Чад от мангалов и грохот музыки не позволял открыть окна в домах по соседству, земля ровным слоем покрылась использованной пластиковой посудой, обрывками грязной бумаги, пивными банками, бутылками из-под вина, водки и кетчупа. В туалет ходили тут же, демонстрируя тем самым единение с природой, и аромат миазмов не забивал даже тяжелый запах гари. А ночами оттуда доносились душераздирающие вопли и хоровое исполнение песен советских композиторов.

В выходные эта шашлычная под открытым небом функционировала круглосуточно, а в будни сюда десятками стекались работники коммунальных служб и пировали на каких-то тюфяках прямо на земле, не признавая лавок.
Как сообщил Сергей, не проходило дня, чтобы там не случалось драк, поножовщины, грабежей и прочих увлекательных криминальных событий. Но глава управы на всех совещаниях показывала пальцем в потолок, намекая, что распоряжения мэра не для того принимаются, чтобы их подвергать сомнению.

Не успели мы все это обсудить, как сначала позвонили из МЧС, а потом и из водной полиции.

В МЧС справедливо решили, что коль опасности для жизни и здоровья людей нет, то они вызов считают не по адресу, а в полиции сказали, что они бы и рады помочь, но, чтоб их катер сюда прибыл, ему нужно пройти два шлюза, а на это полдня тратить неохота.

Иллюстрация: Виктория Стеблева для ТД

Таким образом наша Сонька лишилась транспортного средства, а Лена — нервных клеток. Еще обидно было покупать новую коляску: зимой Соне исполнялось два года, то есть пользоваться оставалось недолго. Да и с деньгами было не очень. Но с другой стороны — не самая большая потеря. И мы быстро смирились.

Кто достал коляску

Это все произошло в пятницу, а утром понедельника меня разбудил звонок.

Незнакомый голос, звонивший с незнакомого номера, грубо спросил:

— Алексей Моторов?

— Да! Я вас слушаю!

— Полиция беспокоит! — пояснил голос, ничуть не смягчившись. — По Южному округу!

Сердце мое бешено заколотилось. Ну все! Доигрался! С этой Болотной, со всеми этими маршами, прогулками по бульварам, митингами. А ведь предупреждали меня: не лезь никуда, сиди дома!

— Это у вас коляска пропала? — спросил человек из полиции. — У меня ваши данные значатся!

Коляска??? Ой да, точно! Я же этому Сергею, начальнику охраны, свой телефон оставлял. Он попросил, чтобы официально вызов оформить.

— Да!!! — от счастья, что мне не шьют дело, радостно завопил я. — У меня! У меня коляска!

— Ну так нашлась коляска ваша! — сообщил мне невидимый собеседник. — Выловили сегодня!

— Нашлась? — изумился я. — Ну ничего себе!

— Мы ж работаем! — снисходительно произнес голос. — Так что можете идти забирать!

— Идти? — по моим представлениям, коляска за эти три дня должна была добраться до Нижнего Новгорода.

— А как же! Причал у парка «Коломенское» знаете? Вот там, у будки «Полиция», ваша коляска и стоит.

Ну я и отправился. Оделся потеплее, закутался и пошагал. Идти было всего километра полтора, но погода была настолько дрянная, что я полностью задубел, пока дошел. Пакостный мокрый снег, ослепляя, летел в лицо, а злой холодный ветер всю дорогу дул навстречу.

Интересно, а как же ее выловили? Наверняка катер водной милиции ее засек; видимо, там были люди, которые в пятницу от начальника охраны приняли вызов, размышлял я по дороге.

Вскоре с дальнего края причала мелькнуло красное пятно коляски, благо снег на минуту стих. Она стояла вполне целая на вид, у маленькой будки, сверху на двух языках значилось: «Полиция — Police» и был нарисован желтый двуглавый орел.

Внутри, за стеклом, угадывался человек, и, когда я подошел вплотную и ткнул на коляску пальцем, он вылез наружу. Невысокий мужик лет сорока, в темно-синем комбинезоне с нашивкой «Охрана». Сейчас таких, непонятно что и от кого охраняющих, полно повсюду. Они уже как часть пейзажа, на них и внимания никто не обращает. А этому по такой погоде тулуп бы не помешал.

Он на меня даже не посмотрел, а, мотнув головой в сторону коляски, спросил:

— Ваша?

— Да! — с чувством воскликнул я, пытаясь перекричать ветер. — Моя!

Он кивнул и снова полез в свою будку:

— Забирайте!

Я ему был абсолютно неинтересен, да то и понятно, когда на улице такой собачий холод, не до разговоров. Но когда он почти уже скрылся в своей конуре, я все-таки не удержался и спросил, больше для порядка:

— А где же ее нашли?

Мужик притормозил, обернулся и снова подошел ко мне.

— Она вот тут плавала, видно, зацепилась за что-то, — показал он рукой куда-то, чуть ли не на середину реки. — Когда шлюз воду сбрасывает, много всякого мусора всплывает. Я как на смену заступил, сразу ее разглядел. Сначала толком не понял, что за красное такое, а потом уж сообразил.

— И что? — я все не давал ему залезть в будку укрыться от ветра. — Катер вызывать пришлось?

— Не, я сначала к рыбакам сходил! — с неохотой начал рассказывать он, видимо, вообще был из неразговорчивых. — Они там стояли утром, пока снег не повалил. Я их попросил, они спиннинги закидывать начали, все зацепить пытались! — объяснил он мне, с какой целью понадобились рыбаки. — Да какой там! Далеко!

Он улыбнулся, как обычно улыбаются люди, не привыкшие это делать. Поэтому улыбка получилась неловкой, какой-то даже виноватой. Он еще постоял, переминаясь с ноги на ногу, и вдруг произнес:

— Пришлось самому лезть!

Мне показалось, что я ослышался.

— Лезть? Куда???

— Да в речку! — снова в каком-то смущении ответил он.

Я посмотрел на воду, где свинцовые волны ветром закручивались в барашки. Тут и снег снова пошел.

— Подождите! — воскликнул я.

От волнения у меня все никак не получалось подобрать нужных слов.

— Да как же это! Там ведь глубоко!!!

— Да ладно, чего там глубоко, — пренебрежительно пожал он плечами. — Мне вот по сих пор!

И провел ногтем большого пальца под кадыком.

— Так вы же промокли!

Нет, ну я совсем в какого-то дурня превратился. Как еще можно оказаться на середине реки и не промокнуть.

Но мужик взглянул на меня без особого удивления, то есть не так, как обычно смотрят на слабоумных.

— Не, ну я ж разделся! А потом еще и рубахой вытерся.

Действительно, под комбинезоном у него, похоже, больше ничего не было.

Я сглотнул. Теперь у меня вообще все слова пропали. Рубахой он вытерся.

— Вам же срочно в тепло нужно! — наконец-то сообразил я, как будто кто-то другой держал его на этом холоде. — Так ведь и заболеть недолго!

— Да ладно! — небрежно махнул он рукой. — Меня ж сменить скоро должны. В четыре.

На часах было начало одиннадцатого.

Иллюстрация: Виктория Стеблева для ТД

И опять, вместо того чтобы дать ему укрыться в этой будке, я в потрясении произнес:

— А как же вы ее из реки выволокли? Здесь берег-то какой!

Еще давно, чтобы отвадить купальщиков, берега сделали не просто крутыми, так еще специально насыпали острых булыжников, чтоб было невозможно в этих местах шастать в воду и обратно. А уж вытаскивать тяжелую от воды коляску, босиком по обледеневшим и острым, как бритва, камням — даже представлять не хотелось. Меня сразу же зазнобило.

— Туда еще нормально, — будто услышав мои мысли, рассказал он. — А вот вылезать — да! Тяжко было. Не сразу получилось. Скользко, зараза, а подсобить некому! Я когда споткнулся, то ободрался малость.

— Вас как зовут? — спросил я.

— Меня-то? Алексей!

— Значит, мы тезки с вами! — жалко улыбнулся я. — Алексей, да обошлись бы мы без коляски! Зачем же так было рисковать?

— Так мне ребята по смене передали, что женщина, у которой коляска в воду упала, расстроилась очень! — он виновато развел руками. — Вот я и решил достать, как только увидел!

— Алексей! — сказал я. — Вы бы позвонили своим, может, вас раньше сменят?

— Да нормально! — ответил он. — Рубаха как высохнет, так совсем хорошо будет!

Тут я его отпустил, и он тут же спрятался в своей будке.

Я шел быстро, насколько позволяла мокрая и тяжелая коляска. Колеса немного подвизгивали, но в целом она не очень-то и пострадала.

Как назло, дома ничего путного не нашлось, да и с деньгами было туго. Я вытащил из шкафа коробку с «Золотым петушком», знаменитой настойкой из Пензы. Мне ее когда-то подарили бывшие сотрудницы. Прикинул, и по дороге еще в магазин забежал. Купил самую здоровую бутылку «Хортицы» и уже припустил к причалу. Бегу и думаю: ну какой же я идиот, сдались эти бутылки. Нужно было ему один из моих свитеров подарить, они хоть и велики будут, зато теплые.

Прибежал — он сидит, смены дожидается. Часа четыре с лишним ему еще куковать.

— Алексей, вот, возьмите! — протянул я ему пакет. — Спасибо вам огромное!

Я ведь сначала и не поблагодарил его толком, но это все оттого, что в себя никак прийти не мог.

— Да ладно! — он тут же смутился, принялся отнекиваться, я ему эти бутылки чуть ли не насильно впихнул. — Ведь женщина та, она, говорят, переживала сильно!

Я шел обратно и лихорадочно думал. Все представлял себя на месте этого Алексея. Нет, я бы точно не полез в реку. В такую погоду, в снег, ветер, чтоб так рисковать из-за чужой коляски? Да и летом вряд ли. Ведь нужно раздеваться, искать место для входа в воду, на дне железки и битые бутылки, отвесный берег в острых камнях, вытереться нечем, и еще весь день сидеть потом, смены дожидаться. Тут и по поводу собственного добра сто раз подумаешь.

Еще важный момент — публика. То есть когда на берегу стоит восторженная толпа с явным преобладанием красивых девушек и все скандируют: «Сигай в воду!», конечно, для многих появляется искушение, дабы не обманывать общественных ожиданий. А когда в радиусе километра ни души, снег да туман? Некому оценить по достоинству твой подвиг? Да гори оно синим пламенем.

Но Алексей мне назвал причину, очень простую: женщина расстроилась. Причем он Лену и в глаза не видел. Ему по смене передали.

Хорошо. Вот сижу я в будке, снег, ветер. И вдруг, во время короткого просвета, замечаю в полусотне метров от берега спинку коляски. Соображаю, что эта та самая, о которой недавно судачили мужики. Из-за которой еще женщина расстроилась. И вот я за полкилометра топаю за рыбаками, битый час с ними пытаюсь подцепить эту коляску, потом не выдерживаю, раздеваюсь, изранив о камни ноги, спускаюсь к воде. Плыву с риском утонуть, если сведет мышцы, подгребаю, хватаю эту коляску, доставляю ее к берегу, цепляюсь за ледяные камни. С третьей попытки, весь ободравшись, но все-таки вылезаю и вытаскиваю добычу. На меня, мокрого, холодного, летит снег, ветер сбивает с ног. Я кое-как вытираюсь рубахой, надеваю на голое тело комбинезон, наскоро обуваюсь, ботинки тут же становятся предательски мокрыми, противными. Залезаю в будку, набираю телефон полиции и, стуча зубами, сообщаю о находке.

Во всяком случае, хоть с превеликим трудом, но я могу себе эту ситуацию представить. Так сказать, с тысячей оговорок, но переложить на себя этот отчаянный поступок. А вот что я сделаю точно, так это, когда за коляской придут растяпы-хозяева, я выйду и, лопаясь от гордости, строго скажу: граждане хорошие, в следующий раз будьте бдительны, не разевайте варежку, следите за своим имуществом. А то мне за ним в реку нырять пришлось и плыть аж на середину и теперь я запросто могу простудиться, а то и вовсе помереть.

Но этот Алексей вовсе не собирался мне ничего рассказывать. Это я его вынудил. Своим любопытством и тягой к болтовне. Именно это и потрясло меня больше всего. Да такой домой придет и никому не расскажет, что он сегодня делал. Я почему-то считал себя большим знатоком человеческой природы, а тут выяснилось, что мне ровным счетом ничего не известно.

Лена надраила коляску, пару дней она сохла в коридоре, потом явилась Сонька, поморгала, потрогала и сказала: «Бозе мой, колясыка!»

А на следующее утро я отправился на причал. Но будка оказалась пустой.

Тогда я решил зайти в отдел охраны музея «Коломенское». Начальника по имени Сергей, с которым я познакомился, застать не удалось, зато на месте был его заместитель. Я рассказал ему всю эту историю, справился про Алексея, а то вдруг и правда заболел после такого? Но к счастью, с ним все оказалось в порядке, просто перевели на другой объект. Я попросил заместителя поблагодарить их героического сотрудника, даже оставил для Алексея свой телефон. Но мне никто не позвонил.

Почти сразу началась настоящая зима, и прогулочная коляска перестала быть нужной. А весной Сонька уже кругом ходила сама.

Всякий раз, оказываясь на причале, я заглядывал в будку полиции, надеясь увидеть там Алексея, но там сидели другие люди. А вскоре и саму будку убрали, поставив на ее месте ларек с пряниками.

Но если вдруг Алексей прочитает этот рассказ, пусть знает: дорогой тезка, я про тебя помню, дай бог тебе здоровья.

Москва, январь 2021 года

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!