В Москве жители дома требуют выселить онкобольных детей из арендованной квартиры. Руководитель фонда — о конфликте с соседями

Руководитель фонда «Спаси жизнь» Юлия Ромейко рассказала, что его подопечным пригрозили выселением из арендованного жилья, где онкобольные дети останавливаются во время лечения в Москве. По ее словам, соседи дотошно спрашивали о сопутствующих заболеваниях детей и жаловались на шум в квартире, даже когда там никого не было. Фонд арендует жилье, в котором бесплатно могут жить несколько семей, рядом с клиниками. Ромейко прокомментировала «Таким делам», как будет решаться конфликт с соседями и можно ли избежать таких проблем.

Юлия Ромейко

председатель фонда «Спаси жизнь»

Будем искать новое жилье. Когда зимой была ситуация, мы съехали. Мы уже научены: если конфликт начался, то лучше съехать. Сейчас только один вариант: расселить детей по свободным местам в квартирах и искать новую.

Проблема [с соседями] не решится. Я понимаю, что мы въедем в другую квартиру и, возможно, также будем мешать. Нас на встречу позвали, в понедельник будем договариваться: будут соседи, [представители] ТСЖ, участковый.

Есть хорошие квартиры — [например] та, что мы уже шесть лет снимаем. Соседи и продукты, и игрушки несут, даже если в подъезде что-то делают, сразу говорят, что наша квартира не сдает [деньги], потому что там живут больные дети. На Новый год люди под дверь подарки приносили.

Квартиру найти очень тяжело. Когда слышат «фонд» или «больные дети», не все хотят [сотрудничать]. А куда [пациентам] деваться? Первое, с чем сталкиваются родители, когда приезжают лечиться, — негде жить. Вплоть до того, что выходят из больницы и сидят на лавке. Они плачут, потому что не на что снять квартиру и некуда пойти. Квартиры ведь недешевые. Там, где больницы, меньше 70 тысяч нет [аренды] трехкомнатных квартир. И то поселил три-четыре семьи, а еще желающих много.

У нас еще раньше [чем у фонда «Подари жизнь»] был конфликт. До участкового дошло — меня каждую неделю к нему вызывали и запрашивали документы и выписки. Соседи переживали, с кем они рядом живут. Не дай бог мы их обворуем, это больные дети, им это неприятно, это не хоспис и не больница, а мы тут устроили. Мы нашли квартиру и съехали, потому что наши [подопечные] уже боялись из дома выйти, в лифт боялись зайти, на них огрызались, дети все это видели. 

Люди не понимают, для чего нужны квартиры, что дети [там] делают. Многие считают: они же в больнице [должны лежать]. Химия же не длится месяцами. Есть суточная химия, кто-то на дневном стационаре. Во многих регионах нет детских онкологических отделений, нет детских онкологов, нет оборудования. Дети лечатся годами. Они уедут домой, а у них через три недели первый контроль, а у них рецидив, и они возвращаются [в Москву], и это еще минимум год лечения.

Понятно, что мы всегда будем кому-то мешать [в жилых домах]. Я уже на протяжении пяти лет поднимаю эту проблему: нужна социальная гостиница. Причем город дает землю, но одной рукой дает, второй забирает. Уже архитектурный проект готов на 50 семей, двухэтажный.