Большое волонтерское счастье. Как волонтеры «Перспектив» отправились на обсервацию в интернаты
Во время пандемии доступ людей в интернаты ограничили, а если в психоневрологическом интернате (ПНИ) или детском доме-интернате (ДДИ) были заражения коронавирусом, учреждения на две недели переходили в режим обсервации. Помочь сотрудникам и подопечным интернатов вызвались волонтеры благотворительных организаций — они решили отправиться в двухнедельную изоляцию.
«Такие дела» поговорили об этом опыте с волонтером, вернувшимся из обсервации в петербургском детском доме-интернате № 4, и с представителями благотворительной организации «Перспективы».
Интернаты в режиме обсервации
Подопечные ПНИ и ДДИ с начала пандемии оказались в группе риска. Люди с тяжелыми двигательными нарушениями и хроническими заболеваниями имеют слабый иммунитет. При этом в интернатах обычно содержатся сотни, а иногда и больше тысячи человек — в таких условиях любой занесенный вирус будет очень быстро распространяться. Так и произошло в ПНИ № 10.
Первые зараженные ПНИ № 10 появились в апреле, и вскоре после этого учреждение отправили на карантин. Всего было выявлено более 500 заболевших COVID-19 среди сотрудников и подопечных интерната. Случаи заражения коронавирусом подтвердились и в детском доме-интернате в Павловске.
«Обсервация — это такой режим в учреждении, когда сотрудники в полном составе въезжают на круглосуточное сопровождение проживающих. И находятся в учреждении на протяжении 14 дней», — пояснила директор программы «Дети вне семьи», руководитель направления сопровождения выпускников «Перспектив» Оксана Шелепова. Такой режим необходим для предупреждения дальнейшего распространения вируса, и его вводят специалисты Роспотребнадзора.
В ПНИ № 10 и ДДИ № 4 находятся подопечные «Перспектив». Поэтому организация сразу же стала искать возможность отправить в интернаты волонтеров в помощь персоналу. Как сообщила директор по внешним связям «Перспектив» Светлана Мамонова, переговоры велись очень тяжело: не было постановления правительства о том, что волонтеры могут попасть в интернаты.
В итоге инициативу организации поддержали городской комитет по социальной политике, общественный деятель и учредитель благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер, а также директора интернатов. 27 апреля одна из команд отправилась в интернат в Павловске. Из-за затянувшихся переговоров в ПНИ № 10 волонтеры смогли попасть только 15 мая, причем до последнего момента они не знали, удастся ли все организовать.
«Это решилось практически в тот день, когда волонтеры приехали к воротам интерната. Директор [ПНИ № 10] транслировал нам, что он пустит. Но вдруг появилась информация, что Роспотребнадзор снял обсервацию с отделения, где живут наши подопечные. Нам это кажется странным. Открывать какое-либо отделение или выпускать кого-либо из сотрудников — это очень опасно и может привести к росту заражений в городе», — рассказала Мамонова.
Несмотря на информацию о частичном снятии обсервации, волонтеров «Перспектив» пустили в ПНИ № 10. «Такие дела» обратились в комитет по социальной политике Санкт-Петербурга и Роспотребнадзор за комментарием, однако не получили объяснений по этому поводу.
На помощь детям
Для отправления в интернаты сформировали две команды волонтеров. Четыре человека — в ДДИ, двое — в ПНИ. Почти все они участвовали в программах «Перспектив» и откликнулись на призыв отправиться в обсервацию. Подготовка включала как инструктажи по поводу обсервации, соблюдения техники безопасности, работы с подопечными интернатов, так и сбор средств индивидуальной защиты (СИЗ). Волонтеры отправились в полной экипировке: защитные костюмы и экраны, бахилы, маски, шапочки, перчатки. Часть средств защиты предоставили благотворители, часть закупила сама организация «Перспективы».
«Нужно было огромное количество СИЗ, — рассказал волонтер Филипп Гулин, вернувшийся из ДДИ № 4. — Потому что с тебя ребенок маску может снять, и ты ее обратно не наденешь. В день, наверное, уходило с десяток масок, перчаток и бахил, несколько шапочек. Это много, поэтому в течение двух недель нам подвозили все, что было нужно. Проблем со снабжением не было. С питанием тоже: для поддержания духа нам подвозили всякие витамины, фрукты-овощи».
Волонтеры уже были знакомы с подопечными интернатов и беспокоились за них. Продолжительность одной «смены» — 14 дней, поскольку именно столько, предположительно, составляет инкубационный период коронавирусной инфекции. Отправляясь на такой срок в ПНИ № 10, волонтеры брали все необходимое, вплоть до утюга и мультиварки.
«Для меня это была личная трагедия, потому что мальчик, с которым мы дружили, стал жертвой этого вируса, — поделился Гулин. — Мы не знали, что там происходит, информации оттуда было мало. Ждали отмашки и любой возможности туда поехать. Поэтому я попросил, чтобы меня сняли со всех проектов, и руководство пошло навстречу. Мы смогли спать спокойно, только когда приехали туда и выяснили, что не все так страшно и все под контролем. И мы там можем быть полезны и нужны».
Будни обсерватора
Для жизни волонтерам выделили отдельную комнату, бывшую игровую. Кровать там была одна, и для сна использовали спортивные маты. Это место считалось чистой зоной, где волонтеры отдыхали, принимали пищу и могли находиться в обычной одежде. Все прочие помещения — так называемая грязная, или красная, зона. Это территория, на которой находятся или заболевшие, или те, кто контактировал с заболевшими. Там требовалось все время использовать СИЗ.
Имелась и буферная зона — участок комнаты между чистой и грязной зонами. В этом месте утилизировались все СИЗ, чтобы предупредить распространение вируса. Все помещения обрабатывались дважды в день, утром и вечером. Этим занимались как сотрудники интерната, так и сами волонтеры. В противном случае повышался риск заражения среди детей.
Гулин рассказал: у волонтеров день начинался в 7-8 утра, а санитарки в интернате вставали «часов в пять, с первым голосистым ребенком». На каждого волонтера приходилось от трех до семи детей, и каждому требовалось уделить внимание.
«Основная задача волонтера — оказать максимально эффективную поддержку человеку в интернате, учитывая все аспекты этой поддержки, — пояснила ТД Шелепова. — Волонтер должен уметь и коляску настроить, и так посадить в эту коляску человека, чтобы ему было удобно. И только потом, когда человек усядется, успокоится, сможет нормально дышать, он сможет и взгляд нормально фиксировать, и на диалог выходить».
Несколько месяцев дети в ДДИ № 4 провели практически без движения. Если раньше были занятия с педагогами (рисование, музыка, ЛФК) и прогулки, то с объявлением карантина ребят поднимали только для приема пищи, смены памперсов и гигиенических процедур. Это все, на что хватало сил и времени у персонала.
«У нас был план, и мы всех детей порадовали по группам. Кого-то лежачего на балкон, кого-то сидячего вывести поиграть, кто-то сказки рассказывает, — говорит Гулин. — С кем-то просто валяемся на матах. Есть дети, которые умеют ползать и передвигаться по поверхности. Если он лежит в кроватке месяц, его высаживают только для того, чтобы покормить. И потом обратно. Соответственно, у него двигательная активность вообще сведена к нулю. А ты его просто выкладываешь на мат, он у тебя двигается, ты с ним тоже двигаешься. Ты его как-то радуешь, он в ответ хохочет».
Обсервация в детском доме-интернате в Павловске закончилась 9 мая, и тогда же волонтеры отправились домой. По возвращении у них началась уже личная самоизоляция.
Эмоциональное выгорание
Волонтеры, как и сотрудники социальных учреждений, нередко сталкиваются с эмоциональным выгоранием. Этому подвержены люди, чья работа связана с общением, повышенной ответственностью, необходимостью сопереживать. В результате у человека могут начаться личностные изменения, он будет хуже выполнять свои должностные обязанности, испытывать безразличие к своим подопечным.
«Социальные работники, врачи и педагоги вовлекаются. Они видят это горе, вкладывают душу, открываются сердцем. Но при этом испытывают фрустрацию и чувство вины за то, что не могут ничем помочь. Нет результата. Ряд учреждений ставит критерий “чтобы не ухудшилось состояние”. Ни о каком развитии речь не идет. И главное, не все учреждения могут этот уровень соблюсти», — прокомментировал руководитель программы «Профлаб» БФ «Образ жизни» Валерий Чемеков.
Особенно остро это проявляется в условиях пандемии, когда часть сотрудников и волонтеров живет непосредственно в социальных учреждениях. У них нет возможности сменить обстановку и круг общения, в то же время повышается риск конфликтности внутри коллектива. Если в замкнутом пространстве случаются скандалы, это больно. Но именно так может происходить очерчивание личных границ каждого человека, считает Чемеков.
Для предупреждения конфликтов и выгорания существуют групповые тренинги, когда сотрудники открыто говорят о своих чувствах. «Они садятся и смело, свободно высказываются по поводу своих ожиданий от других людей. И обозначают свои красные зоны, чтобы без конфликтов. “Мне не нравится, когда ты ко мне обращаешься с этим”. Такие диалоги здорово профилактируют конфликты. К этому же приходят во время конфликта, но это можно сделать до него. Этому надо учить», — рассказывает Чемеков.
В мае фонд «Образ жизни» запустил бесплатный экспресс-курс «Психологическая вакцинация» для сотрудников, которые сейчас живут в социальных учреждениях и испытывают коммуникативную перегрузку. Он включает серию вебинаров, посвященных эмоциональному состоянию, общению с подопечными и коллегами.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам