«Все, что могут те, кто переболел, — делиться достоверной информацией». Монолог москвича с ВИЧ о лечении от COVID-19
33-летний житель Москвы Роман Гусев (фамилия и имя изменены по его просьбе) работает в сфере здравоохранения и имеет ВИЧ-инфекцию. В начале марта он и его беременная жена заразились коронавирусом — тогда режима самоизоляции еще не было, а на всю Россию приходилось чуть больше двух тысяч случаев. «Такие дела» публикуют монолог Романа о COVID-19, ВИЧ и медицинской системе.
Первые симптомы
Я совершенно не думал, что окажусь в числе затронутых коронавирусом, особенно в начале пандемии. Тогда вирус бушевал в США и Китае, но что он так быстро доберется до порога моей квартиры, я не предполагал. Мы с женой спокойно ходили без масок по магазинам, пользовались каршерингом, словом, вообще не осознавали наличие реальной угрозы. При этом я работаю в системе здравоохранения, и, конечно, мне не приходило в голову отрицать, что вирус существует.
Я заболел, когда на всю страну было около двух тысяч случаев. У меня появилось легкое першение в горле, меня этот симптом не особенно настораживал, потому что не был похож на какое-то простудное проявление. А в последний день марта у меня поднялась температура до 37 с небольшим. Это был последний день, когда мне хотелось гнать от себя мысли, что это «корона».
Утром следующего дня градусник показал 37,5. За час температура подскочила до 38. Усилился кашель, это было уже не першение, а грохот. Я стал вызывать скорую помощь, но очень долго не мог дозвониться. Пробивался не менее часа, а когда ответили, я услышал, что надо обратиться в поликлинику по месту жительства. Никакая скорая ко мне ехать не собиралась. В поликлинике я встретил неоднозначную реакцию: сказали, что могли бы приехать ко мне, но время ожидания врача будет очень большим. В трубке образовалась пауза, и я поинтересовался: «Так, может быть, я сам к вам приду?» Мне сказали: «Да-да, конечно, приходите».
Официальный диагноз
Через несколько дней, когда диагноз подтвердился, я понял, что это было довольно странно и опрометчиво со стороны поликлиники. Когда я сдавал тест, я уже болел, но они пригласили меня прийти к себе. Сейчас, читая, что люди пишут в соцсетях и на форумах, я понимаю, что это не единственная история, когда людей с подозрением на коронавирус отпускают гулять по городу.
В поликлинику мы пришли вместе с женой, нас обоих послушали, а поскольку у меня была высокая температура, предложили сделать рентген. Легкие оказались чистыми, никаких изменений не было, и нас отправили домой. В поликлинике предупредили, что если нам не позвонят в течение двух-трех дней, то результат отрицательный. Никто не позвонил. Я сделал это сам, и в регистратуре мне только повторили: «Если вам до сих пор не позвонили, то у вас отрицательный результат теста».
Я обрадовался и решил, что снова могу выходить на улицу. Никаких расписок я не давал, поэтому спокойно посещал аптеку, банк и продуктовые магазины. Температура продолжала бушевать в течение еще пары дней. Потом она стала спадать, и я почувствовал себя лучше. Все это время мы с моей беременной женой жили в разных комнатах, но я понимал, что, если у меня все-таки «плюс», она все равно заболеет.
Когда началась вторая нерабочая неделя, я решил лично убедиться, что мой тест отрицательный, и отправился в поликлинику, где собственными глазами увидел экран с сообщением «положительный».
Я вернулся домой, и ко мне за полтора часа приехали сразу две скорые. Делали они совершенно аналогичные вещи: выписали постановление о том, что я должен сидеть дома, сделали фотографии, измерили сатурацию — насыщение крови кислородом, произвели осмотр. Вторая бригада выслушала от меня много неприятного: в тот момент я находился еще в бодром расположении духа и посчитал, что это как минимум странная ситуация, когда к одному «легкому» пациенту приезжают одна за другой скорые, а другие пациенты ждут часами. Я отказывался от посещения второй бригады, когда мне позвонили, но мне сказали, что в таком случае обязаны вызвать полицию. А зачем мне весь дом на уши ставить?
На следующий день пришли врачи из поликлиники, провели осмотр, сказали, что у меня все отлично, только легкий отек горла. А уже в следующий визит врач услышал хрипы в легких, предупредил, что ситуация ухудшается, и заподозрил у меня пневмонию. Температура подскочила в тот же вечер, и я попросил госпитализацию. В тот же вечер оказался в больнице. Наверное, для москвичей это удивительно, но в первые недели пандемии с госпитализацией было проще. Как и с тестами — за все время я сдал четыре или пять.
Через пару дней забрали и жену, поскольку ее тест оказался положительным, но у нее заболевание протекало бессимптомно. Ее госпитализировали только из-за беременности и взяли под наблюдение.
12 дней госпитализации
Меня положили 9 апреля с температурой 39, сатурацией 91. Показания к госпитализации были серьезными, и я чувствовал себя отвратительно. Не могу сказать, что я умирал, но состояние было крайне тяжелым. Четыре дня почти ничего не ел, в течение дня мог поклевать пирожок, принесенный с обедом, и пил воду. Я был обессиленным, и это проявилось еще дома. Помню, что доходил до кухни, брал ложку, подносил ко рту и понимал, что силы на этом заканчивались. Болели ноги. Икры гудели, как после забега на 200 километров, это мешало ходить. Коронавирус проявился для меня сильнейшей диареей: я ходил в туалет по 20—40 раз в день, непрекращающаяся история. Кожные высыпания в разных местах тела походили на одно сплошное пятно. Перхоть толщиной в палец покрыла голову. Мои борода и усы превратились в лохмотья. Качество жизни, несмотря на то что я не был в критическом состоянии, резко упало.
За 12 дней госпитализации я видел людей с разными проявлениями болезни: с непривычно высокой частотой дыхания, с мочевым катетером, с бешеными глазами, без сил, с убитыми капельницей венами, с трясущимися руками, задыхающихся. Видел стариков, беспомощно застывших на каталках.
В палатах мы лежали по двое. Мой первый сосед легко переносил болезнь, а второй стал самым сильным моим впечатлением от коронавируса. Мужчину одолевали судороги и бешеный кашель, в его глазах я не видел сознания. Его покрытые синяками руки тряслись. Я попросил перевести меня в другую палату, хотя совсем недавно думал, что меня ничем не удивить: я же получал медицинское образование. Но тут сломался.
Третий мой сосед — побитый болезнью дядечка. Его перевели к нам из другой больницы, где ему приходилось лежать на проваленной «совковой» койке то ли в коридоре, то ли в буфете. Здесь ему постоянно ставили капельницы, и он стонал от боли, потому что найти его вены на тощих высушенных руках было почти невозможно. «Как собачьи лапы стали», — так он говорил о своих руках.
Врачей было много, но, видимо, и загруженность больницы нарастала, потому что возникали ситуации, когда приходили ставить капельницу в час ночи, — иначе медсестры не успевали. Меня будили, чтобы это сделать, но всегда были вежливы и обходительны. Никто не хамил, мне оказывали квалифицированную помощь и не навязывали покупку каких-либо препаратов или услуг. Сам я настойчиво отбивался от предложений родственников «дать денег». Я впервые увидел государственную больницу с хорошим ремонтом, с новыми каталками, хорошей едой. Это, конечно, Москва, но не центральная больница. Облезлых инфекционок еще хватает в регионах, но мой критичный настрой к бесплатной медицине, услугами которой я не пользовался уже несколько лет, поутих.
COVID + ВИЧ
Не знаю, повлияло ли на развитие коронавируса наличие у меня ВИЧ-инфекции. Я не разглядел ни плюсов, ни минусов от этого. Врачи интересовались сопутствующими заболеваниями, я говорил, показывал антиретровирусные препараты, которые принимаю ежедневно. Взаимодействия с ними были учтены. Помогла ли врачам информация о моем ВИЧ-статусе как-то еще, не имею понятия. Тут мало исследований, как мало и моих собственных мыслей.
Не могу быть уверен, что люди с хорошим иммунитетом переносят заболевание быстрее и легче, чем тот, у кого он снижен. До болезни у меня был прекрасный иммунный статус, гораздо выше, чем у многих других людей. А у моей супруги он существенно ниже, у нее раньше было много проблем со здоровьем. Однако COVID-19 у нее протекал бессимптомно, а у меня диагностировали двустороннюю полисегментарную пневмонию.
Коронавирусная инфекция нового типа изучена мало, инфекция распространяется около полугода, поэтому о причинно-следственных связях говорить рано. Пока медики ищут любые возможности для борьбы с вирусом, чтобы спасти большинство жизней. Спустя время мы, конечно, узнаем, как ВИЧ-инфекция влияла на коронавирус и наоборот. Через месяц мне предстоит сдать анализы — тот набор, который обычно сдает каждый ВИЧ-положительный. Посмотрим, что там получилось.
О COVID-отрицателях
Многие думали, что ВИЧ — это про наркоманов, бездомных, гомосексуалов, но не про них, «святых» людей. Оказалось, что это и про них тоже. С «короной» такая же история. Некоторые люди задумываются о заболевании всерьез, лишь когда лично соприкасаются с ним: когда они сами или родственники заболевают.
Меня удивляет, что отрицатели есть и в сообществе людей с ВИЧ. Я говорю отрицателям: «Ребята, ну один раз вам уже дали понять, что возможно все. Почему же сейчас отрицаете?» А заразиться коронавирусом куда проще, верно сказал один чиновник: «Чтобы заразиться ВИЧ-инфекцией, нужно еще попотеть». А в случае с «короной» и потеть не надо, достаточно просто подставиться под того, кто чихает.
Я активист НКО, которая занимается профилактикой ВИЧ-инфекции, стараюсь участвовать в таких дискуссиях и апеллирую исключительно к своему примеру. Не все доверяют медицине, власти и средствам массовой информации — доверяют тем, кого знают, у кого был определенный опыт. Я открыто говорю о перенесенном коронавирусе. Мне не хочется, чтобы люди думали, что коронавирусная инфекция — это какое-то заболевание, за которое будут осуждать, как это было с ВИЧ-инфекцией.
Смотришь за всем, что происходит, и понимаешь, что дичь в головах местами сохраняется, необоснованные страхи и безграмотность. Например, заболели несколько человек в многоквартирном доме — всех посадили на карантин. Жители соседнего дома, в 100 метрах от первого, начали жаловаться и добиваться, чтобы их дом снаружи поливали дезинфицирующим раствором. Народ всерьез считает, что может заразиться, проживая с инфицированными в соседних домах! В Воронеже соседи затравили семью с двумя детьми из-за подозрений, что они больны коронавирусом.
Я думаю, что такие чудовищные истории способна искоренить только личная встреча человека с «короной». Все, что могут те, кто переболел, — поделиться. Нужна достоверная информация из первых рук. Я люблю говорить в отношении ВИЧ-инфекции, но эта фраза отлично иллюстрирует и коронавирус: «Если у вас этого еще не случилось, жизнь на этом не заканчивается». Зарекаться не надо. И клеймо ставить на людях не надо, еще неизвестно, что с вами будет через месяц.
О профилактике ВИЧ в разгар пандемии
О профилактике коронавируса слышно из каждого утюга, а профилактика ВИЧ не освещается так же активно. Из всех нескольких сотен телеграм-каналов, на которые я подписан, в этом году о Дне памяти умерших от СПИДа вспомнили пять — хороший показатель приоритетов. Но пока главная задача здравоохранения — спасать жизни людям с коронавирусом.
Для людей, живущих с ВИЧ, ранее было сделано и делается много. Врачи не всегда грамотные, не всегда без стигмы, но есть хорошие. Препаратов много старых, токсичных, тяжелых. Больницы не всегда новые, а порой и вовсе похожи на сарай, но есть современные. Нельзя утверждать, что все везде плохо, есть продвинутые регионы. Я не считаю людей с ВИЧ обделенными. В ряде регионов пациентам организована доставка антиретровирусных препаратов на дом. Моей жене привезли таблетки буквально через полчаса после того, как она об этом договорилась.
Гораздо более уязвимыми оказались пациенты с заболеваниями, которых лечат препаратами, рекомендованными для новой коронавирусной инфекции. Им они жизненно необходимы, а найти их сейчас почти невозможно.
Очевидно, что количество тестируемых людей на ВИЧ сократилось. Тем не менее показатель тестирования в стране огромный — 38 миллионов человек в год. Порой это 80-летние бабушки, которым по шесть раз делают тест, но мы сохраняем за собой лидерство по уровню тестирования на ВИЧ в Европе. Даже в период пандемии работают программы экспресс-тестирования, организованные некоммерческими организациями.
Выписка из больницы
Моя госпитализация продолжалась 12 дней. Что такое 12 таких дней в больнице? Первое время — это только желание выжить. Когда тебя привозят, ты ничего не знаешь о своих перспективах, а у тебя под рукой только мобильник или компьютер, и ты периодически заходишь в интернет, чтобы узнать, а есть ли вообще жизнь после коронавируса. В сети о таких последствиях пишут, что голова кругом идет. У меня не было крамольных мыслей об эпитафии по случаю своей безвременной кончины.
Когда становится легче, начинаешь думать о другом: как бы поскорее сбежать. Я был счастлив вернуться домой. Но коронавирус не оставил мой организм без последствий: 50 метров от скорой до подъезда в день выписки стали настоящим испытанием для «дыхалки», как и спуск по больничной лестнице с пятого этажа. Сейчас все уже в норме, это проходит. Но лучше совсем не болеть. Можно надеяться на вакцину и препараты, которые обязательно изобретут, но это фальшивый оптимизм. Мой оптимизм в том, чтобы снизить риски: носить масочку, перчатки и поменьше гулять без дела.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам