«Под каток закона». За что НКО могут присвоить статус иностранного агента и почему так сложно его оспорить?
В конце ноября 50 российских некоммерческих организаций обратились в офис Верховного Комиссара ООН из-за того, что в Госдуму РФ внесен законопроект о новых ограничениях для НКО и расширении понятия «иностранный агент». По мнению авторов обращения, такой закон еще больше ограничит свободу независимых НКО в России и стигматизирует их деятельность.
Закон об НКО-иностранных агентах вступил в силу восемь лет назад. Сейчас в реестре 68 организаций, но за годы действия закона в нем побывало гораздо больше НКО. Оспорить статус инагента некоммерческая организация может через суд, однако еще ни одной НКО не удалось этого добиться. Последней возможностью остается обращение в Европейский суд по правам человека, но поправки к Конституции закрепляют приоритет российского права над международным, а значит, дают возможность не исполнять постановления ЕСПЧ.
«Такие дела» вместе с юристом «Мемориала» разбираются, как это повлияет на возможность НКО отстоять свои права.
Как НКО становятся «иностранными агентами» и что считать политической деятельностью?
В России деятельность НКО регулируется ФЗ «О некоммерческих организациях». В 2012 году в этот закон ввели понятие «иностранного агента». С того момента российские НКО, которые занимаются политической деятельностью и получают деньги из иностранных источников, должны регистрироваться в Минюсте как инагенты. Сейчас в этом реестре находится 68 НКО.
Сначала понятие «политической деятельности» не было определено, а значит, имело очень много трактовок. Уже тогда на это жаловались представители НКО. «Расплывчатые формулировки закона позволяли считать “политической” совершенно любую деятельность НКО и произвольно объявлять их “иностранными агентами”», — говорит юрист правозащитного центра «Мемориал» Татьяна Глушкова. Эксперт добавляет: у людей статус вызывает негативное отношение, потому что в русском языке «иностранными агентами» принято называть шпионов и врагов народа.
Когда закон начали применять, «политической деятельностью» считали очень разные действия НКО. Подача доклада в Комитет против пыток ООН; внесение предложений по реформированию законодательства; любые комментарии НКО в СМИ; проведение семинаров и даже публикация отчета о деятельности организации на ее сайте, — это лишь часть примеров, говорит Глушкова.
Объединение «Женщины Евразии», которое занимается защитой прав женщин и детей и работает вместе с «Уральской правозащитной группой», как раз попало под такую широту трактовок. «Мы проводим ярмарки, круглые столы, ведем соцсети, занимаемся просветительством — это все подпадает под понимание “политической деятельности”», — рассказывает руководитель объединения Татьяна Щур.
Татьяна Щур и Николай Щур — известные в Челябинской области правозащитники, которые шесть лет были членами наблюдательной комиссии в тюрьмах. «Мы плотно занимались защитой прав заключенных и их родственников. Такая деятельность не нравилась органам», — говорит Татьяна.
По ее словам, правоохранители несколько раз пытались внести организацию в реестр инагентов. У «Женщин Евразии» было иностранное финансирование по гранту Charities Aid Foundation, но сначала Минюст не усматривал в деятельности объединения политического характера и отклонял прошения органов. В 2015 году правозащитники узнали о внеочередной проверке от Минюста и поняли, что за ней последует включение объединения в реестр инагентов.
В 2016 году в ФЗ об НКО внесли определение «политической деятельности». Оно только лишь закрепило широту трактовки, считает юрист «Мемориала». «В настоящее время “политической деятельностью” вполне официально считается совершенно любая активность НКО», — комментирует Глушкова.
Вторым условием признания НКО «иностранным агентом» является иностранное финансирование. Это гораздо более прозрачное понятие, но иногда государственные органы могут произвольно трактовать и его. «Известен случай, когда НКО отказалась от перечисленных ей иностранных денег, деньги ушли обратно, но все равно она была признана финансируемой из-за рубежа», — рассказывает Татьяна Глушкова.
Обращения в ЕСПЧ — единственный способ отстоять свои права
Некоммерческие организации, признанные иностранными агентами, вынуждены выполнять дополнительный объем работы. Они должны чаще проходить проверки и писать отчеты о деятельности в Минюст, помечать все свои материалы как изданные организацией в статусе «инагента», который может ассоциироваться с шпионажем. НКО получают большие штрафы, если вовремя не внесли себя в реестр или не соблюдали правила, связанные со статусом. Оспорить статус инагента НКО пытаются через суды, в том числе через ЕСПЧ.
Мемориальный центр истории политических репрессий «Пермь-36» попал в реестр инагентов в 2015 году из-за мероприятий на международном форуме «Пилорама-2012». «Эти акции были признаны фактами политической деятельности музея. Что касается зарубежного финансирования, то перечисленные мероприятия проводились исключительно на средства из бюджета министерства культуры Пермского края», — уточняет бывший директор музея «Пермь-36» Татьяна Курсина.
У АНО «Пермь-36» также был один зарубежный грант, действие которого закончилось через две недели после признания организации «инагентом». Некоммерческая организация обращалась за помощью к уполномоченному по правам человека в Пермском крае, в администрацию губернатора Пермского края. Руководители музея прошли через суды, оспаривая решение Минюста, и в конце концов обратились в ЕСПЧ. Это не помогло сохранить организацию — решение ЕСПЧ так и не вынесено, а организацию уже ликвидировали. Несмотря на это, Татьяна Курсина считает обращения в ЕСПЧ возможностью для отстаивания прав НКО.
«Обращения в ЕСПЧ для нас — это единственный действенный легитимный способ, чтобы оспорить решение российского “правосудия”. У нас было законное основание обратиться в эту высшую судебную инстанцию, признанную легитимной российским законодательством, чтобы использовать последнюю возможность для восстановления справедливости», — рассказывает Татьяна Курсина.
В результате проблем со статусом инагента создатели АНО «Пермь-36» сами решили ликвидировать организацию. «АНО потеряла возможность выполнять свою главную, определенную ее уставом задачу по созданию и развитию музея “Пермь-36”, потому что музей был захвачен властями. Вне всякого сомнения, решение о переходе музея в статус “инагента” было политическим, и в ряду других действий властей ставило своей целью прекращение деятельности нашей организации», — считает Татьяна Курсина.
Защита интересов всего общества
Жалобы некоммерческих организаций в ЕСПЧ на законодательство РФ нужны не только для того, чтобы оспорить статус «иностранных агентов», но и чтобы отстоять свободу на объединения и выражение мнений (10 и 11 статьи Конвенции о правах человека). «НКО создаются для того, чтобы улучшать условия жизни людей. Обращения в ЕСПЧ — это шаг, направленный на защиту интересов всего российского общества, того самого “народа”, врагами которого их [НКО] объявляет государство», — объясняет Татьяна Глушкова.
Важным может быть и само внимание, которое привлекают к себе обращения организаций в ЕСПЧ. В 2013 году дело «Экозащита и другие против России» привлекло внимание к закону об инагентах. Тогда 13 НКО, среди которых был «Мемориал», подали первую жалобу в ЕСПЧ. Это стало реакцией на введение закона, который, как считали организации, мог быть применен к ним. Дело просили рассматривать в приоритетном порядке, но суд начал делать это только в 2017 году и до сих пор не вынес решение. К первоначальной жалобе 2013 года ЕСПЧ позже добавил еще 48 и также еще не вынес решение.
«К тому моменту 12 из 13 НКО, которые подали первоначальную жалобу, были уже включены в реестр “инагентов”. Только Московская Хельсинкская группа сразу после принятия закона отказалась от иностранного финансирования и смогла избежать включения в реестр. Под каток закона попали и множество других организаций, жалобы которых были коммуницированы одновременно с той первоначальной жалобой», — говорит Татьяна Глушкова. В 2018 году ЕСПЧ приступил к рассмотрению еще двух дел об «инагентах», в одном из которых объединены жалобы 13 организаций. Решения не вынесены ни по одной из них.
Россия ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека, соответственно, обязана исполнять постановления ЕСПЧ. Однако еще в 2015 году Конституционный суд РФ разрешил не исполнять в России отдельные решения межгосударственных органов по защите прав и свобод человека, в том числе Европейского суда по правам человека. «Конституционный суд по запросу Минюста РФ, президента, правительства и Верховный суд РФ может оценить постановление ЕСПЧ в отношении России и, если исполнение такого постановления будет противоречить Конституции РФ, признать исполнение невозможным», — объясняет Глушкова.
В июле вступили в силу поправки к Конституции РФ, которые зафиксировали приоритет Конституции над международными договорами. «Поправки к Конституции, конечно, служат дополнительным сигналом о том, что Россия не намерена исполнять свои международные обязательства», — считает Татьяна Глушкова.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам