Что останется от озера? Почему Байкал оказался под угрозой после новых законов
В России за 2020 год приняли ряд законопроектов и постановлений, которые угрожают ценным природным территориям, в особенности Байкалу. «Такие дела» поговорили с экологами и другими экспертами о том, что останется от озера и как еще можно его сохранить.
«Есть ощущение, что мы теряем Байкал»
Постановление правительства РФ «Об утверждении перечня видов деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне Байкальской природной территории»
Летом 2020 года Минприроды предложило новый перечень запрещенных видов деятельности на Байкале, поскольку предыдущий подпадал под «регуляторную гильотину». Члены Общественного совета при Минприроды просили не поддерживать документ как «крайне опасный для Байкала». Однако без какой-либо экологической оценки постановление было принято 31 декабря.
Экологи уверены, что постановление открыло «широкие ворота» для строительства коттеджей и туристических гостиниц. Дело в том, что из перечня убрали запрет на застройку «нетронутых территорий». Теперь можно строить даже в местах, где есть редкие и исчезающие животные и растения: реликтовая монгольская жаба, орел-могильник из Красной книги РФ, растение черепоплодник и другие.
Уже этим летом, как грибы после дождя, будут вырастать новые турбазы и гостиницы», — опасается иркутский ученый-биолог Виталий Рябцев.
По информации Общественного совета Минприроды, природоохранная прокуратура только по острову Ольхон предъявляла около 4 тысяч исков о незаконном строительстве. К тому же любые населенные пункты и земли лесного фонда можно по закону включить в «особые туристско-рекреационные экономические зоны». Застройка будет захватывать все новые ценные природные участки, считают экологи.
«Уже сейчас у Сарайского залива построены туристические базы. Здесь растут деревья, которым по четыреста и даже шестьсот лет. Это остатки уникального Шаманского леса, куда несколько сотен, если не тысячи лет был закрыт вход. Такого места на Байкале больше нет», — возмущается Рябцев.
Застройка турбазами опасна еще и тем, что нынешние водоочистные сооружения непригодны для очистки отходов, и те попадают прямо в озеро. Из-за этого портится экологическая обстановка: растут водоросли спирогира, из-за которых гибнут морские организмы.
Беспокоятся экологи и о том, что теперь можно построить любое предприятие по обработке 6 миллионов тонн отходов Байкальского целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК), среди которых ядовитый шлам-лигнин, зола и другие вещества. «По сути, они разрешают сжигание отходов ЦБК. Пока нам не представлены технологии утилизации, но мы знаем, что при сжигании будут обязательно выделяться опасные вещества», — уверен Рябцев. Комитет по экологии Госдумы также уже выступал против термической обработки отходов на Байкале.
По новому перечню также можно проводить взрывные работы в водоохранной зоне Байкала для ремонта и строительства дорог и выборочные санитарные рубки в кедровых лесах. «Санитарные рубки — это коррупциогенный вид рубок, и он может вести к серьезным последствиям, если его не контролировать общественности», — говорит эксперт Гринписа Михаил Крейндлин.
«Есть ощущение, что мы теряем Байкал. Конечно, они заботятся о местных жителях, хотят новых налоговых поступлений, пополнения бюджета, новые рабочие места — все, чем оправдывается любое уничтожение природы в наше время. Других же способов у них нет», — говорит эколог, российский координатор экологической коалиции «Реки без границ» Александр Колотов.
С другой стороны, эксперты обращают внимание, что запреты осложняют жизнь местным жителям в населенных пунктах. «Увидели, что омуль не пошел на нерест, — запретили вылов рыбы. Тогда люди из Монахова, Катуни и других сел переселились в Усть-Баргузин, пошли работать на пилорамы. Запретили рубить лес — закрыли пилорамы. Что делать поселку, в котором шесть тысяч человек?
Люди остаются без средств и начинают противозаконную деятельность. Срубишь два-три дерева — можно собрать ребенка в школу», — замечает ученый, председатель комиссии по экологии Общественной палаты Республики Бурятии Евгений Кислов.
«Не священное озеро Байкал, а просто Иркутское водохранилище»
Проект постановления «О минимальных и максимальных значениях уровня воды Байкала в маловодный и многоводный период»
Во время осенних штормов из-за высокого уровня воды Байкал затапливает прибрежные участки, пляжи и дороги и может даже разрушить береговую линию. Чтобы не допустить затоплений и урона для морских организмов, еще в 2001 году государство решило регулировать максимальный и минимальный уровень воды Байкала (то есть накапливать или сливать воду до определенных отметок посредством плотины Иркутской ГЭС) в пределах метра: 457 метров (допустимый максимальный уровень) и 456 метров (минимальный уровень).
Тем не менее Минприроды и Росводресурсы предложили проект, при котором в период многоводия воду могут накапливать до 457,85 метра (на 85 сантиметров выше рекомендуемого уровня), а в маловодный период воду смогут сливать до более низких отметок 455,54 метра (ниже на 46 сантиметров).
Еще в сентябре 2020 года в районах Бурятии, где берега озера пологие, затопило прибрежные участки, даже когда уровень Байкала был ниже максимальной отметки, заявленной в документе. И наоборот, когда вода опускается ниже 456 метров, у тысяч жителей, которые не подключены к централизованному водоснабжению, могут обмелеть частные колодцы и неглубокие скважины, ухудшиться качество воды.
По мнению экологов, Росводресурсы и Минприроды не провели достаточных экологических исследований, из-за чего «Байкалу может не поздоровиться». Сейчас в опасности водные организмы, которые приспособились к естественным природным уровням воды.
«На Байкале есть заливы — соры, в их теплой воде нагуливаются омули и другие виды рыб. Если поднимать уровень, вода прибывает, становится более холодной и неблагоприятной для нереста молоди рыб. Заплывают взрослые рыбы и поедают молодь, — замечает Кислов. — Если чрезмерно опустить уровень Байкала, соры мелеют и рыба гибнет».
В заливах обитают виды, занесенные в Красную книгу: молодь байкальского осетра, тайменя, белого байкальского хариуса. Эксперты отмечают, что на Байкале уже сокращаются рыбные стада, наносится урон биоразнообразию. Управление и подведомственные Росрыболовству организации ФГБУ «Байкалрыбвод» и БФ ФГУП «Госрыбцентр» оценили, что опущение отметки 456 метров даже на 0,2 метра может привести к гибели кормовых организмов рыб, особенно зообентоса, к отмиранию водорослей, выделению продуктов гниения, а вследствие — и гибели самой рыбы (документы есть в распоряжении редакции).
Росводресурсы ответили «Таким делам», что уровень воды в Байкале ниже 456 метров допускается исключительно в экстремально маловодные годы, чтобы обеспечить безопасность населения и работу промышленности. Верхняя же граница (457,85 метра) «позволит не допустить подтоплений и ущерба объектам экономики». Речь о том, что большой спуск воды грозит затоплением застройке на Иркутском побережье в нижней части водохранилища. Некоторые общественники уже предлагали застраховать собственников и адаптировать строения к периодическому затоплению.
В коалиции «Реки без границ» считают, что накапливать и сливать воду в большом объеме выгодно энергетикам Иркутской ГЭС, которые таким образом получают электроэнергию: чем выше уровень накопленной в водохранилище воды, тем больше электроэнергии будет произведено. В маловодье гидроэнергетикам проще слить воду, поскольку на реке Ангаре их водозабор ТЭЦ-10 не адаптирован к маловодию и может случиться серьезная авария. Экологи предлагали реконструировать водозабор, однако этого сделано не было.
Росводресурсы отмечают, что озеро регулируется в таком режиме с 2015 года и «гидропосты водохозяйственных учреждений не наблюдали ухудшения качества воды». По их словам, последние три года «среднее содержание химических веществ находилось в допустимых нормативах».
Колотов возражает, так как химического состава воды недостаточно для того, чтобы судить о влиянии режима регулирования уровней на Байкал. «Нужно исследовать, как колебания уровня воздействуют на эндемичные уникальные виды, которые в большинстве своем живут в прибрежной полосе», — предлагает он.
Комитет Всемирного наследия ЮНЕСКО неоднократно призывал Россию провести оценку воздействия (ОВОС) нового диапазона уровней Байкал и просит его не принимать. «Конечно, в любой момент Россия может выйти из Конвенции о Всемирном наследии и сказать, что это не священное озеро Байкал, а просто Иркутское водохранилище», — возмущается Колотов.
Отменили экологическую экспертизу на особо охраняемых природных территориях
Федеральный закон «Об особенностях регулирования в целях модернизации и расширения магистральной инфраструктуры»
В июле 2020 года отменили государственную экологическую экспертизу на особо охраняемых природных территориях: в регионах навсегда, а в зоне Байкала — до конца 2024 года. При этом перестанут проводить и все общественные обсуждения и публичные слушания проектов строительства, будь то объекты для развития туризма, культуры и спорта, линии электропередачи, дороги.
Инициативу внесли в пакет поправок к законопроекту, который должен был ускорить строительство Байкало-Амурской (БАМа) и Транссибирской (Транссиба) магистралей. Теперь без экоэкспертизы можно строить любые «объекты инфраструктуры» БАМа и Транссиба. Экологи считают, что с железными дорогами «связать» можно многое. Так, Минэнерго уже обсуждал строительство гидроэлектростанции для «энергообеспечения железных дорог ОАО “РЖД”». Однако, по мнению экологов, дорогам такая энергия не требуется.
«Ценные лесные участки и другие территории будут утрачены»
Федеральный закон № 505-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “Об особо охраняемых природных территориях”»
Под давлением общественности удалось отклонить поправки к закону «Об особо охраняемых природных территориях», которые позволяли изымать земли национальных парков для разной хозяйственной деятельности: добычи полезных ископаемых, прокладки линейных объектов, строительства спортивных комплексов и коттеджей. Более 100 тысяч человек отправляли обращения в Госдуму в рамках кампании Гринписа #ЗаНацпарки.
В новой версии закон, наоборот, сможет помочь 2 миллионам местных жителей, живущим в национальных парках, считают многие экологи. Дело в том, что более чем в 920 населенных пунктах жители не могли приватизировать свою землю, так как она находилась в федеральной собственности. Кроме того, из-за обязательной экологической экспертизы было сложно построить даже больницу или школу. Теперь социальные объекты в нацпарках можно строить упрощенно, без ГЭЭ, а местные жители могут заниматься садоводством, вести жилищное строительство или добывать подземную воду.
Однако, несмотря на хорошие изменения, эксперты видят немало рисков. «Делается попытка разрешить хозяйственные виды деятельности через законодательство, которое предусматривает развитие экономических территорий. Под этим предлогом “захватывают” поселения и земельные участки, являющиеся федеральными.
Мы рискуем потерять существенную часть самых привлекательных природоохранных земель. Ценные лесные участки могут быть утрачены», — опасается эколог Александр Федоров.
«Недавние поправки к закону разрешили приватизировать участки в населенных пунктах, включенных в национальные парки. Это непременно вызовет скачок цен на землю и недвижимость на берегах Малого Моря, входящих в состав Прибайкальского национального парка. Еще более ускорится процесс расширения границ поселений ради “социально-экономического развития Ольхонского района”. Китайский бизнес, не испытывающий недостатка в финансах, будет активно “разогревать земельный рынок”. Он уже “скупал” береговую линию поселка Листвянка», — беспокоится Рябцев.
Авторы закона подчеркивают, что приватизация коснется тех населенных пунктов, о границах которых есть сведения в ЕГРН. Эколог Федоров предлагает уточнять в реестре по каждому земельному участку, когда и кто приобрел землю, насколько это было законно, появились ли они еще при создании природоохранной территории или нет.
В Гринписе считают, что лоббисты застройки национальных парков, вероятно, не откажутся от планов изымать территории.
В августе 2020 года врио главы Коми уже заявлял о возрождении проекта по добыче золота в нацпарке «Югыд ва» и избавлении от «юнесковской кабалы». Параллельно с этим в национальном парке «Бузулукский бор» собирались осваивать нефтяные месторождения, в Сочинском государственном заказнике хотели построить горнолыжный курорт. По словам экологов, остается только следить за каждым таким намерением и выступать против.
Что можно сделать, чтобы остановить такие проекты?
Крейндлин отмечает, что на Байкале еще осталась экологическая экспертиза и механизм ОВОС, где можно участвовать в публичных слушаниях. На Байкальской природной территории ГЭЭ отменена только для линейных объектов (линий электропередачи, связи и других). Гринпис планирует собирать всю информацию, где и как неправильно применяются нормы, и добиваться изменений.
«Все категорически неправильно. Мне, как гражданину России, крайне неприятно, что российские объекты, которыми должен гордиться весь мир, мы сознательно разрушаем различными способами», — подчеркивает Михаил.
«У людей осталось два рабочих инструмента, чтобы остановить такие проекты. Во-первых, писать петиции, хоть они и могут не давать результата. Собирали, например, десятки тысяч подписей для защиты экологической экспертизы, но разрешения не последовало. Второй инструмент — это выступать публично, как это было на Шиесе и возле Куштау. Третьего варианта нет», — говорит эколог Александр Федоров.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам