Как в 2022 году в России будут лечить рак и почему стоит найти себе знакомого онколога?
С 1 января 2022 года в России изменится порядок оказания онкологической помощи. Онкологи опасаются, что из-за нововведений в крупные медицинские учреждения хлынет большой поток пациентов. Увеличится нагрузка на онкологов, а значит — время постановки диагноза и ожидания лечения.
Фонд «Вместе против рака» подал резолюцию, в которой просит пересмотреть изменения. «Такие дела» разобрались, что поменяется в лечении рака.
Было: Пациенты с онкологическими заболеваниями могли выбирать для лечения любое медицинское учреждение в стране.
Стало: Онкопациент без направления лечащего врача, возможно, не сможет лечиться бесплатно не по прописке.
Система онкологической помощи в России состоит из диспансеров и крупных медицинских центров. При диспансерах есть поликлиники, где принимают пациентов, которые впервые обращаются за помощью.
Заподозрить онкозаболевание может любой врач в любой больнице, даже в обычной поликлинике. Он направляет пациента на диагностику в поликлинику при диспансере. Некоторые пациенты могут даже лечиться в этой поликлинике. В онкологическом диспансере пациенты проходят диагностику и лечение.
Сейчас допускается лечить больных не в онкодиспансерах, а в обычных больницах, которые имеют лицензию на лечение онкозаболеваний. Пациент сам мог выбирать, в каком регионе пройти лечение, — это право закреплено в 323-м ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан».
В новом порядке указано, что каждый регион будет определять маршрут лечения пациента со злокачественными и некоторыми доброкачественными опухолями. Это значит, что регион будет решать не только в какую больницу отправить больного, но и стоит ли его отправлять в другой регион.
Онкологи уверены, что в интересах региональных минздравов оставлять наибольшее количество пациентов дома — так регионы будут получать больше финансирования. Тогда это сузит количество больниц, куда может обратиться пациент с онкологией.
«Маршрутизация в меньшее количество медицинских учреждений сделает их перегруженными. Они не смогут обслуживать всех желающих — и появятся большие очереди, а очереди в онкологии чреваты смертью. Человека надо вовремя лечить, иначе можно потерять время. С другой стороны, людей лишают выбора. Со всех сторон это неправильно», — утверждает Алексей Живов, главный врач Ильинской больницы.
Врачи опасаются, что региональные минздравы не будут выделять достаточно средств на дорогостоящее лечение пациентов с раком. А жителям отдаленных регионов современное эффективное лечение, возможно, станет недоступно совсем.
«Прежде чем написать такой порядок, надо было сначала провести анализ онкологической помощи в регионах, понять плюсы и минусы, сложности и преимущества, а потом постараться понять, что делать пациентам по всей стране, — уверен Баходур Камолов, президент фонда поддержки противораковых организаций “Вместе против рака”. — Желание законодателя выровнять качество онкопомощи в стране в целом правильно. Но нужно как минимум делать особую маршрутизацию для каждого региона и округа России, с учетом качества и доступности всех компонентов онкопомощи. То есть первичен комплексный большой аналитический материал, и только после этого — столь жесткие решения с маршрутизацией. При этом данное исследование должно быть выполнено аккредитованной организацией».
Было: Пациенты с доброкачественными новообразованиями проходили лечение у профильных специалистов: офтальмологов, эндокринологов или дерматологов.
Стало: Пациентов с некоторыми доброкачественными новообразованиями будут направлять на диагностику и лечение к врачам-онкологам.
Не всех пациентов с доброкачественными опухолями будут отправлять на лечение к онкологам. Перемены коснутся только некоторых локализаций опухолей: например, опухоли глаза, кожи, щитовидной железы. Но доброкачественные опухоли не нуждаются в лечении лучевыми методами или лечении химиотерапией, как этого требует лечение рака. По клиническим рекомендациям пациентам с доброкачественными опухолями, напротив, необходимо наблюдаться у профильных врачей: эндокринологов, дерматовенерологов и других.
Такое решение объясняют большим количеством пациентов, которые приходят на лечение на поздних стадиях рака. «Якобы такая мера приведет к снижению количества ошибочных диагнозов и к снижению количества пациентов, которым проводилось неправильное лечение. Но это приведет только к тому, что вдобавок к еще более увеличенному потоку онкологических пациентов со злокачественными новообразованиями в онкологические учреждения придет в несколько раз больший объем пациентов с доброкачественными новообразованиями.
— считает доктор медицинских наук, заведующий отделением ОГШ в клиническом госпитале «Лапино» Али Мудунов.
Во время круглого стола создатели нового порядка утверждали, что, согласно многим мировым исследованиям, выявление и лечение таких новообразований эффективнее проводится в специальных больницах, а не в общих.
«Мы, онкологи, совершенно не боимся, что наша служба будет завалена какими-то больными, которых вдруг почему-то не знаем. Такой опасности мы не чувствуем. Если в результате обследования у пациента будет выявлена злокачественная опухоль — будет лечиться у онколога, а если злокачественной опухоли нет, то его можно маршрутизировать к специалисту», — объяснял Александр Петровский, заместитель директора НМИЦ онкологии Н. Н. Блохина.
Эксперты уверены, что такая мера приведет к перегрузке системы помощи онкобольным. Жизни пациентов с доброкачественными новообразованиями ничего не угрожает, а у онкологических больных каждый день на счету — но все они будут вынуждены приходить за лечением в одно и то же учреждение и ждать лечения в одной очереди.
Было: Консилиумы для разработки тактики лечения больного могла проводить любая онкологическая больница, вне зависимости от оснащения.
Стало: Консилиумы для онкобольных будут проводить только в тех больницах, где одновременно есть отделение и хирургии, и радиотерапии, и лекарственной терапии.
Консилиумы проводят для того, чтобы определить тактику лечения онкологических больных. В них, как правило, принимают участие онкологи-химиотерапевты, онкологи-хирурги и онкологи — специалисты по лучевой терапии. Даже если в больнице нет соответствующего отделения, на консилиум могут пригласить специалиста из другого учреждения.
Теперь же консилиумы смогут проводить только те учреждения, где есть все три профильных отделения.
Тигран Геворкян, заместитель директора по реализации федеральных проектов НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина, во время круглого стола объяснил, что такая мера нужна, чтобы сократить ошибки в принятии тактики лечения пациентов.
«Разработчики порядка говорят, что проводилось некое аналитическое исследование, согласно которому определено, что в клиниках, где все подразделения есть, качество лечения выше, что консилиумы там намного качественнее. Но этого исследования никто не видел, оно официально не опубликовано», — объясняет Полина Габай, вице-президент фонда поддержки противораковых организаций «Вместе против рака».
Многие подписавшие резолюцию против нового порядка эксперты уверены, что наличие профильных отделений в больницах никак не сказывается на квалификации врачей.
Во время круглого стола разработчики нового порядка утверждали, что консилиумы также могут проводиться в организациях, где есть не все необходимые отделения, но с привлечением специалистов из федеральных центров с помощью средств телемедицины. Живов уверен, что лучшим решением было бы обязать консилиумы в многопрофильных больницах проходить аккредитацию. Это подтвердит квалификацию врачей и обеспечит качественную помощь.
Было: В больницах, где лечат онкозаболевания, количество коек для пациентов определяют по населению, которое обслуживает больница.
Стало: Количество коек установлено нормативом, а не количеством пациентов: в отделении противоопухолевой терапии и хирургическом отделении — от 20 до 50 коек, в отделении радиотерапии — не менее пяти коек на одну установку.
Согласно новому порядку, чтобы медицинская организация могла оказывать онкологическую помощь, она должна иметь определенное количество койко-мест для пациентов.
«Тот порядок, который мы сейчас обсуждаем, обязывает всех ведущих экспертов собрать под одной крышей. Потому что государство финансирует инфраструктуру, оснащение медицинских организаций. <…> Задача порядка — концентрировать и управлять правильно процессами. Кадровые проблемы всегда есть, но их можно подтянуть: создать на протяжении ближайших лет нормальные онкологические учреждения, онкологические центры, диспансеры субъектового и федерального значения — и тогда будет работать у нас вертикаль. Все остальное — это путь деструкции и снижения качества», — заявил Геворкян во время круглого стола.
«Это еще один подраздел, который многие клиники не пройдут. Кто-то не пройдет по коечной мощности, кто-то не пройдет по необходимости иметь все подразделения одновременно. С рынка просто уводят очень много игроков», — парирует Габай.
Живов подчеркивает, что количество коек определяется лишь двумя факторами: количеством населения, которое обслуживает медицинская организация, и количеством дней, которое занимает пациент после проведения операций. Дни в больнице, уверен эксперт, можно сократить за счет качества самой операции: чем лучше она выполнена, тем быстрее пациента выпишут.
Было: Чтобы стать онкологом, нужно окончить вуз по специальности «лечебное дело» или «педиатрия» и пройти профильную ординатуру. Получить вместе с дипломом аккредитационный лист, сдать тестовые задания, экзамен и пройти собеседование с комиссией докторов наук и профессоров.
Стало: Чтобы стать онкологом, необходимо получить другую специальность и отработать по ней в стационаре не менее пяти лет. Только после этого можно получить профильную специальность. В итоге врач-онколог приступит к работе через девять лет после окончания вуза.
Эксперты опасаются, что такое нововведение приведет к недостатку квалифицированной помощи онкологическим больным. В течение девяти лет онкологическая служба не будет пополняться новыми кадрами. Будущим онкологам придется отработать пять лет в стационаре по другой специальности, а параллельно оканчивать другую ординатуру по своей специальности — например, по хирургии — или проходить переподготовку.
Новый профессиональный стандарт — это подмена понятий, уверены эксперты. Живов подчеркивает, что оценивать нужно не количество лет, проведенных в учебном заведении или проработанных по другой специальности, а квалификацию врача.
«Вводить такие ограничения по годам значит сузить количество людей, которые смогут работать, и это затруднит поиск таких работников. Опять же, это значительно затруднит попадание к таким специалистам, потому что их будет меньше. Нельзя вводить искусственные критерии. Это должно определяться его [врача] талантами, способностями, квалификацией, знаниями», — объясняет Живов.
Новый профстандарт вызвал у профессионального сообщества много вопросов. Анна Пошивалова, исполнительный директор Высшей школы онкологии фонда медицинских решений «Не напрасно!», направила запрос в Министерство труда для разъяснений, однако ее письмо перенаправили в Министерство здравоохранения — и ответ пришел уже оттуда.
«Из ответа следует, что требования профстандарта в части обязательного стажа работы в стационаре будут распространяться только на тех онкологов-химиотерапевтов, для кого онкология является второй специальностью, и что они не распространяются на тех, кто окончил ординатуру по онкологии в качестве первой специальности. Здесь нужны какие-то дальнейшие разъяснения от Министерства труда или общее разъяснение от Министерства труда и Министерства здравоохранения, потому что пока из текста профстандарта такого трактования, как это делает Минздрав, не следует», — поясняет Анна.
По мнению онкологов, выступивших против нового порядка, все эти нововведения могут быть связаны с попыткой взять под контроль распределение бюджета на здравоохранение.
Лечение онкологического заболевания — дорогостоящий процесс. Камолов уверен: ни в одной стране мира современная лекарственная терапия онкопациентов не обеспечивается полностью за счет бюджетных средств. «Нужно называть вещи своими именами, а не пытаться под прикрытием нового порядка, направленного якобы на повышение качества помощи, стоять на охране бюджета. Раз уж Россия идет по пути современных подходов к лечению, необходимо двигаться также по пути развития дифференцированной страховой медицины, как это работает в развитых странах», — считает эксперт.
«Не исключено, что это [правила нового порядка] в целях экономии финансов и бюджета, потому что деньги на онкологию уходят колоссальные. Федеральная программа по борьбе с онкологическими заболеваниями — это часть национального проекта “Здравоохранение”, в нее вложен почти триллион рублей, выделенных на 2019—2024 годы, и денег уже не хватает. Я считаю, что эти жесткие критерии, которые отсекают с рынка клиники, — это попытка контролировать бюджет», — подчеркивает Габай.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам